До развода мостов оставалось меньше часа, но вместо шумных и утопающих в огнях набережных, музыки и толп туристов Катю и Чижова манили пустынные, тихие, местами темные улицы, где они были бы совсем одни. Они оба вымокли до нитки, и несмотря на теплую ночь, Чижов опасался, как бы Катя не простыла, и предложил не дожидаясь рассвета, до которого было ещё часа три, просто проводить её до дома.
— Избавиться от меня решил, да? — иронично спросила Катя, кутаясь в джинсовую куртку, которая вместе с её сумочкой и телефоном Чижова оставшись лежать на краю фонтана чудом осталась сухой.
— Да, нет, наоборот, сказал же, провожу. Тут не меньше часа топать. Или поймать машину?
— Нет, не надо. Я от дома до школы минут за сорок дохожу пешком. А отсюда ещё ближе будет…
Они шли через сумрачный Александровский сад мимо величественно возвышающегося за темнеющими деревьями подсвеченного Исаакиевского собора. Катя задумчиво смотрела то на раскачивающиеся от ветра темные ветви деревьев, то на длинные белые скамьи вдоль аллеи и изредко на Чижова. "Провожу"… Эта фраза её насторожила. Выходит, он серьезно решил проводить её до самого дома? А там, наверняка, и предлог найдёт, подняться к ней на квартиру — да даже просто по классике, чтобы выпить чаю или высушить одежду… Так, фонтан — это и был повод, чтобы проводить её и попасть к ней домой? Как она раньше не предвидела такого расклада? Если она его пустит, они будут в квартире совсем одни… Да, Чижов как-то раз заходил к ней уже, и они тоже были дома один на один, но тогда у неё, да и у него — в этом Катя была уверена — и мысли не было ни о каких отношениях. Но теперь всё по-другому. Они больше не учительница и ученик, и даже не просто друзья — они с ним целовались! И теперь, оказавшись с ней наедине в пустой квартире, ещё и посреди ночи, он наверняка будет ожидать от неё чего-то большего… Но как это всё неправильно!
Катя всегда мечтала встретить того единственного, с кем сможет провести всю жизнь вместе, которому она будет готова отдать себя всю. Раньше она верила, что этим кем-то может для неё стать Рома. А теперь ей всё больше хотелось верить, что этот кто-то — Чижов. Но чтобы в этом убедиться, ей было необходимо время. И не полчаса, а возможно полгода, если не дольше. Она только перестала видеть в нём ученика, только преодолела свои сомнения, чтобы позволить себе развить к нему чувства, только начала ему доверять и, наконец-таки, решилась на поцелуй. Но для всего остального однозначно ещё слишком рано!..
— Ты как? Не замерзла? — приобнял её Чижов, так что Катя вздрогнула от неожиданности. Он этого, к счастью, не заметил и просто окинув взглядом пустую проезжую часть потянул её за собой на ту сторону дороги, к Манежу, на Конногвардейский бульвар.
Катя вспомнив, что Чижов учил её "не грузиться" и смотреть на вещи проще, решила больше не думать о предстоящей ночи. До дома ещё далеко. Неизвестно ещё, как сложатся обстоятельства. Может он и сам вовсе ни о чём таком не думает. Переходя улицу и заметив вдалеке Медного всадника Катя, чтобы отвлечься, начала тихо, себе под нос читать:
"Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид.
Невы державное теченье,
Береговой её гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный…".
Чижов шел рядом с ней по освещённой центральной аллее между образовывавших над ней зелёную арку деревьев, и опередив Катю на пару шагов, вдруг остановил её, поймав в свои объятия.
— Ты чего там бубнишь?
Он опять крепко держал её в своих сильных руках, и его губы были так близко, что Кате вдруг показалось, что это всё сон. Но разве во сне чувствуются холод и тепло? А своё мокрое липнущее и леденящее до мурашек платье она чувствовала всем телом, и чем дольше они стояли вот так в обнимку, тем приятнее ей становилось от тепла Чижова проникавшего сквозь согревающуюся ткань.
— Да, так, Пушкин. Я эти строки впервые в садике учила для праздника какого-то. В том возрасте они звучали как заклинанье — ни слова не понимала, с ужасом пыталась запомнить набор незнакомых слов!.. Зато до сих пор помню, забавно, да?
Катя улыбнувшись взглянула на Чижова. Он смотрел на неё, спокойно и серьёзно, не отрывая взгляда, и Катя смутившись и даже немного покраснев, первая отвела глаза. Она не понимала, почему он смотрит в упор и молчит. Что у него на уме? Неужели он действительно всё спланировал, чтобы затащить её в постель в эту ночь? Но если так, почему он не сделал этого раньше? Зачем было ждать столько месяцев? А раз он, всё-таки, ждал, значит, между ними всё серьезно? А если серьезно, то он должен проявить понимание к тому, что она не хочет спешить?… Но Катя не решилась заговорить с ним об этом. Она просто вновь посмотрела на него, растерянно и задумчиво, и его взгляд вдруг напомнил ей их первую встречу в автобусе, когда он точно также долго и пристально изучал её глазами…Так это же было здесь! Катя оглянулась. Маршрут 22-ого автобуса и правда проходил по этой улице, вот и остановка на углу, и именно на этом повороте она тогда заметила взгляд незнакомца на себе.
— Помнишь, тогда, лето, автобус?..
— А, это когда ты в автобусе типо книжку читать пыталась?..
— Почему "пыталась"?
— Ну, ты ж тогда ни фига не прочитала, только на меня таращилась!
— Это я-то таращилась? Это ты меня глазами чуть не съел!…Нет, ну, серьезно, ты меня тогда не на шутку напугал! Думала, маньяк какой-то…
Чижов усмехнулся.
— Да, глупо вышло. Не знаю, что за фигня, но ты мне с первого взгляда показалась такой знакомой, как будто мы раньше уже где-то пересекались. Только вспомнить никак не мог, где. И до сих пор бывает кажется, что знаю тебя очень очень давно. Как нахлынет иногда…
Катя изучала его лицо в свете фонаря, удивляясь услышанному и стараясь припомнить себе его черты в
