– Анна, дорогая, – торжественный голос Зинаиды выдернул его из чувства вины. – Тебе нужно немного собраться, – продолжала травница. – Время пришло!
Эти слова заставили Лента забыть об Айгуль совершенно.
– Ты о чём, Зинаида? – успела поинтересоваться Анна, пока он разворачивался, чтобы ответить.
– Она о главном!
Знал, что получилось грубо, но сейчас ему было не до реверансов.
– Зинаида будет говорить. Прошу, уважаемая! Эх, жаль, что я не познакомился с вами сразу по приезду, не выяснил, кто вы есть на самом деле.
Гомон стих. Зинаида медленно встала. Развернулась в поклоне к сидящей в кресле Анне, будто спрашивая позволения, и заступила за спинку стула, на котором только что сидела. Её точёные пальцы, скользя поверх обивки, блеснули не вполне уместными перстнями. Хороша деревенская повитуха!
– Зинаида Арнольдовна Романовская к вашим услугам, – она склонила голову в гордом поклоне, – хранительница водоворота.
– Верховный чернокнижный чин? – собственно, Лент не спрашивал, а так, уточнял для неосведомлённых присутствующих, какие остались, но она подтвердила, кратко кивнув: – Именно так.
– Этого не может быть, – голос Анны прозвучал по-детски звонко. – Чернокнижников я чувствую, а тебя нет.
Лент видел, что Анна силилась улыбнуться, но получалось у неё плохо. Она нервничала. В эту минуту он отчётливо понял, что ей всего двадцать четыре года. Это так не вязалось с тем чувством родства и привычки, которое она в нём пробуждала. Ему даже пришлось себе напомнить, что с этой девушкой он познакомился всего три дня тому назад, что она только недавно закончила училище и не выезжала из своей глубинки дальше Ярославля и, возможно, Москвы. От этого понимания Анна будто раздвоилась у него перед глазами на юную провинциалку и взрослую, мудрую, посмотревшую мир женщину.
– Моя клятва служения отличается от остальных, хозяйка, – слова Зинаиды вернули Лента к действительности. Он видел, как Анна стряхнула с себя слово «хозяйка», будто не хотела верить своим ушам, как выровняла спину и снова стала взрослой. Её взгляд потяжелел и упёрся в Зинаиду вопросом «что за клятва?»
– Не каждому из нас выпадает на жизненном пути такая честь. Никому из моих предков не довелось повстречать хозяев, хотя Романовские приняли пост ещё при Романовых. А мне повезло наблюдать за тобой с рождения.
Тут Зинаида обернулась к Татьяне: – Она знает?
К гадалке не ходи, речь зашла об удочерении. Об этом Анна знала, но Зинаида вела к другому.
– Ты так расстроилась, вернувшись из-за Черты. Ты плакала у меня на плече оттого, что не хотела быть «чёрной». Помнишь, что я тебе сказала? У силы нет цвета. Радуйся, что сильна. Повторю и сейчас. Радуйся! Радуйся, как радовалась я, когда ты попала в мои руки. Когда ожили мои амулеты, приветствуя хозяйку. А ведь я и предположить не могла, что на моём веку дойдёт до Чёрного пруда.
Анна по-прежнему молчала, а Лент машинально процитировал прилипшую к языку фразу, уцепившись за последние слова травницы:
– До Чёрного пруда дойдёт, возврата не будет. О ком речь, Зинаида? Кто? Кто дойдёт до Чёрного пруда?
– Не кто, а что. Это ритуал. У него несколько ступеней. Начинается он с призыва, завершается – коронацией. Первые ступени можно отозвать, но если доходит до Чёрного пруда, то возврата, вы правы, уже не будет.
– Значит, до него не дойдёт! – отрезала Анна. – Хватит этих разговоров! Я не проведу ритуал. Призыва не будет. Точка.
Решительная, смелая девочка, Лент одновременно и гордился ею, и боялся за неё до жути, потому что чувствовал, что это ещё не всё, уж слишком спокойна была Зинаида, да и Любочка дёргала сзади за рукав, что тоже было не к добру.
– Лаврентий Петрович, Лаврентий Петрович…
Он даже боялся себе представить, что углядела его помощница на этот раз.
– Водоворот, Лаврентий Петрович, воронка. Она везде!
Тёмные вставали, оглядываясь. Леший бубнил что-то себе под нос. Анна подбежала к чёрному окну. Отворила его, впуская ночные звуки, и подняла руку в предупредительном жесте. Её поняли и замолчали, ведь она хотела к чему-то прислушаться?
– Папа, ты слышишь.
– Глухой не услышит. Нежить кричит во всё горло. Каждый – в своё.
Сам Лент, кроме далёкого хлюпанья воды и тявканья лис, не слышал ничего. Вот хрустнула ветка. Вот зазвенел комар. Крик нежити «во всё горло» явно не предназначался для чужих ушей.
– Эта женщина – проводник? – осторожно спросила Зинаида, глядя на Любочку. Шикать никто не стал, тишины больше не требовалось.
– Эта женщина – симбионт, – ответил за перепуганную помощницу полностью погружённый в свои мысли Лент. Он считал ночи. Зинаида сказала «четвёртая ночь», эта ночь действительно была четвёртой, заканчивалась среда, вернее, уже закончилась, стрелки часов перевалили за полночь. Цифра четыре всегда не нравилась Ленту, начиная с пионерских речёвок. Раз, два, три, четыре. Три, четыре, раз, два…
– Что кричит нежить, Егор?
– Радуются чему-то.
Ещё не хватало. С чего бы?
– Как не радоваться, заканчивается век несправедливости, – сказала Зинаида, – хозяин взойдёт на трон, и люди займут наконец нишу, изначально уготованную им силой.
– Если кто не в курсе, – уточнил Лент, – то эта ниша пищевая, я правильно понимаю?
– Зачем же так грубо? У каждого человека есть выбор.
– Ну-да, ну-да… Люди могут либо сами отбиваться от вампиров и ликантропов, либо примкнуть к привилегированным рядам чернокнижников. Не забывайте, что вы разговариваете с тёмными, дражайшая. Мы давно приняли сторону. Сторону людей.
– Неужели это говорит тот, чья сила завита в спираль?
– Ошибочка вышла! Я об этом не просил и клятв никому не давал.
Зинаида выглядела озадаченной. Не оттого ли она так уверенно чувствовала себя поначалу? Увидела спираль и признавала с нём «своего»?
– Это знак любви и служения, – заговорила она наконец. – Я ещё могу понять, почему знак появился у Егора, он любит свою дочь…
– Я тоже люблю его дочь! И если это – объяснение, то я готов его принять, но правил чернокнижников я не принимаю и в ваши ряды вступать не собираюсь. Останавливайте ритуал!
– Я не могу. Ни начать, ни остановить. Я могу только служить его целям.
– Например, убирать с дороги неугодных, так? Это вы насылали волков?
– Я должна была устранить препятствие. Кто же не знает о Лаврентии Скорзе? Если бы не вы, Чёрный пруд проснулся бы ещё в феврале.
– Само собой, ничего личного. Раз уж я однажды грохнул одного из ваших хозяев, перед приходом следующего вы справедливо решили, что лучше грохнуть меня самого. Вы готовили ловушку ещё к моему прилёту, в Москве, так? Можете не отвечать. Но я туда не поехал. Тогда Илья попробовал загрызть меня по дороге. Не вышло, и вы решили подготовить особым образом триста первый номер гостиницы «Московский Тракт». То-то Виктор так долго вёз меня из Выхино в Ростов, «окрестности показывал». Жаль, что сам силёнками не вышел, сколько ни пробовал, даже не усыпил. Зато уж гостиничный номер вы обработали на славу. Понятия не имею чем, да и знать не хочу, но живым оттуда вы меня не ждали, верно?
