и рестораны использующие кошерное мясо обязаны следить за его качеством очень строго. У таких магазинов и ресторанов есть свои представители, они же и контроль качества. И посещая фермы они проверяют в первую очередь такие вещи: одно из главных – это способ или даже ритуал убиения животного. Для этих целей даже существуют специалисты по кошерному убою. Убийство производится одним ударом, животное не должно испытывать чувство страха, потому что если выделился адреналин, то мясо уже не считается пригодным в пищу и его придётся продать по цене обычного – не кошерного продукта. Для этого используются специальные инструменты, к которым в свою очередь предъявляются свои особые требования. Производятся также анализы крови животных, в них должны отсутствовать следы гормонов, антибиотиков и прочих запрещённых для прикорма животных веществ. То есть такие животные выращиваются только на естественных кормах, в практически идеальной экологической среде. Строго следят и за тем чтобы животное имело какое—то минимально положенное по правилам время свободного выгула. После забоя представитель ресторана или магазина сам разделывает мясо. Он проверяет органы животного на следы онкологии или других повреждений. Травмированное или больное животное считается не пригодным для производства кошерного мяса. Даже если это небольшая гематома или любая минимальная опухоль. Жёсткие требования и соответственно высокая цена такого продукта. Таких требований и близко не предъявляют к общедоступному мясу. Даже если отбросить вопрос этики в данном вопросе и ставить во главу угла лишь вопрос здорового питания, то как мы видим употребление мяса само по себе таит угрозу для здоровья. И дорогое кошерное мясо может лишь частично сгладить этот урон. Конечно, я не изучал эти вопросы подробно, но уровень знаний Кэрол в этой сфере без сомнения убеждает меня в подобных выводах. У Кэрол весьма серьёзный подход к таким вещам. И вот она решает получить подобный опыт. Немного освоившись в офисе фермы Кэрол начинает свою разведку. Побывав на своеобразной экскурсии по ферме Кэрол поняла, что все намного хуже чем она себе это представляла. Кошерное мясо, чистое от крови на вашей тарелке, на самом деле представляло из себя лужи этой крови пропитавшие землю и воздух ферм. Убийство, боль и страх, все чего не должно быть в этом мире, существует в промышленных масштабах.
– Я ненавижу вас, твари! – Кэрол кричала во сне, – Отдай мой фотоаппарат, ублюдочная ты тварь! – Как ты можешь зарабатывать на этом деньги и спать спокойно! Тебе не хватит тысячи жизней чтобы смыть этот грех, мразь! – Кэрол кричала и рыдала сквозь сон.
– Кэрол, проснись дорогая, ты со мной. – Все хорошо, ты дома. Это я. Расти, – Я разбудил её. Она вся дрожала и не могла успокоиться.
– Они подвешивают их за задние ноги вниз головой и простреливают лбы специальными пистолетами—отбойниками, и у них никогда не получается сделать это с одной попытки. Эти подонки смеются над всякой ничтожной попыткой животного сопротивляться.
После нашего разговора Кэрол снова вернулась к тем событиям, теперь уже во сне.
– Иногда они просто перерезают им трахеи и животное умирает лишь после того, как из него вытечет вся кровь. Затем подвешенную тушу отцепляют, и она плюхается в лужу собственной крови на землю пропитанную кровью сотен тысяч её сородичей. Весь бизнес пропитан коррупцией, никакие законы Кашрута на многих таких фермах не соблюдаются, представитель магазина или ресторана просто берет взятку и закрывает на все глаза. Со спокойной совестью покупает своим детям конфеты на эти деньги, а жене белье или украшения. Я так устала. Неужели человек в этом мире способен лишь на убийства!?
Когда Кэрол все это увидела она очень долго пребывала в шоке, и лишь природная стремительность уберегла её психику от глубокой депрессии. Кэрол понимала, что необходимо что—то делать и просто сидеть, и страдать это не выход. Она решила бороться, вплоть до терроризма, если понадобится. На следующий день она взяла с собой фотоаппарат и наделала кучу душераздирающих фото, в том числе доказывающих, что на ферме не соблюдаются правила Кашрута. Сначала она хотела обратить внимание еврейской общины на то что происходит, так как для еврейского народа это многое значит и уровень диссонанса был бы достаточно высоким, а затем уже попытаться достучаться и до более широких масс для которых потребление мяса не является священным ритуалом, через СМИ. Все было уже на мази, но какой—то работник бойни заметил, что она фотографирует и сдал её шефу. Тот сразу же её отыскал и силой отобрал фотоаппарат. Позже ей вернули его, но уже без плёнки. Хозяин фермы был лишь наполовину евреем, но всегда стремился быть ближе к общине в своих меркантильных целях. Имея связи в еврейском круге он мог зарабатывать гораздо больше. Кэрол называла его трусливым псом. Сразу же после инцидента он связался с Якобсонами и угрожал тем иском. Он настолько был труслив и трясся за свою лживую репутацию, что даже отправил в дом Якобсонов своего адвоката, который подробно рассказал тем, что грозит их дочери в случае подачи иска со стороны хозяина фермы. Адвокат, конечно, тоже был евреем. С этого и начались проблемы в семье, миссис Якобсон очень эмоционально принимает такие вещи. Кэрол не успокаивалась и в тот самый день за несколько часов до нашей первой встречи она пыталась выйти на разговор с раввином в местной синагоге. Но служители синагоги отказали ей, мотивируя это тем, что Кэрол не иудейка и не должна вмешиваться во внутренние дела еврейской общины. Мне по жизни встречались многие евреи и я очень сильно уважаю эту нацию, вести бизнес с ними одно удовольствие. Они делают своё дело качественно, это люди пунктуальные и обязательные. Но Кэрол не повезло, она получила противоположный опыт знакомства сразу с несколькими недостойными евреями к ряду. И сидя в тот самый день нашего знакомства, напротив двери нашего офиса с табличкой «юридические услуги» её кровь просто закипала.
Теперь я снова смотрел на спящую Кэрол и думал о том, что будет дальше. Было понятно, что напряжение внутри неё снова нарастает. Она обожала океан, изучение его богатого подводного мира приносило ей нескончаемое удовольствие. Она прониклась любовью к этому волшебному величественному царству. Но расточительная и нерациональная деятельность человека, разрушающая это прекрасное творение господа приносила ей боль. Я понимал, что работая в этой сфере в рамках системы она не будет счастлива и держа в уме её опыт работы на скотоводческой ферме опасался за её психическое состояние. Тогда я вспомнил своё обещание, однажды данное ей, в тот день когда мы признались
