Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
дома, исследуя каждую тропинку по всему побережью Корнуолла в поисках Долли. Возвращался в послеобеденные часы, взъерошенный, обветренный и молчаливый, но как только солнце начинало клониться к закату, он снова уходил. Что касается меня, то я изо всех сил цеплялась за малейшую надежду когда-нибудь снова увидеть бедняжку Долли, но эти надежды одна за другой утекали, как вода в канализацию. Между Дилом и Генри искрило напряжение, а я безнадежно застряла где-то между ними. Я пыталась сохранить видимость счастья, которым мы наслаждались все лето, предлагала устроить пикник и отправиться к морю купаться, но все безрезультатно. В конце концов я полностью погрузилась в домашние дела: убирала ванные комнаты, стирала белье, взвалила на себя единоличную ответственность за приготовление пищи. Дом, который казался безопасным убежищем, затерянным и прекрасным пристанищем вдали от грозной реальности, казалось, утратил свое волшебное очарование. Я больше не могла отгонять мысли о неизбежном отъезде в город.
Однажды я заснула за чтением, а проснувшись, обнаружила, что уже начало смеркаться. Окно было широко открыто. Не помню, чтобы мы закрывали его хоть раз с тех пор, как приехали сюда несколько недель назад, но теперь я впервые почувствовала, что снаружи тянет холодом – преждевременный намек на приближающуюся осень. Я натянула шерстяной рыбацкий джемпер Генри и вышла на лестничную площадку. Из ванной доносились голоса. Приблизившись, я распознала голос Генри, принявшего мягкий, успокаивающий тон, который я слышала от него только в общении с Кларой и Джемом. Остановившись у двери, я прислушалась.
– Не волнуйся. Просто постарайся помолчать минутку, хорошо? Я ничего не расскажу Джони.
– Чего не расскажешь? – спросила я, открыв дверь.
Дил сидел в ванне, на его сгорбленной спине просматривался каждый позвонок, он что-то бессвязно бормотал. Генри примостился на краю ванны, поливая плечи Дила горячей водой из кувшина.
– Что ты мне не расскажешь? – повторила я, подходя к ванне, чтобы заглянуть Дилу в глаза.
– Ничего, – сказал Генри, вставая и мягко пытаясь увести меня. – С ним все в порядке, просто он слишком долго пробыл в море.
– Где? – настаивала я, отводя от себя руки Генри. – Дил, что случилось?
– Я позже расскажу тебе, – прошептал Генри, преграждая мне путь.
– Что произошло? Ты ходил купаться?
– Да, просто поплавал, – тихо отозвался Дил.
Генри пристально смотрел на меня, черты лица его странным образом исказились эмоциями, которых я не могла понять.
– Генри? – обратилась я.
Он молчал. И я ушла.
Все дальше и дальше от дома, в глубь сада, до самого ручья. Я ступила в воду, она была такой холодной, что обжигала кожу; ледяной до боли, которую почти невозможно было терпеть. Мне пришлось пересилить себя, чтобы не отступить на берег. Ледяной поток несся поверх моих лодыжек, боль вытесняла мысли и чувства, пока не наступило онемение.
Я уже лежала на берегу в полной темноте среди кустов спиреи, когда меня нашел Генри. Он прилег рядом со стаканом виски в руке.
– А вот и Орион, – сказал он, указывая бокалом на небо.
Некоторое время мы лежали неподвижно, окруженные травой.
– Как он?
– Спит.
Ручей продолжал свое мелодичное журчание по камням. Запах виски, исходящий от Генри, привлек меня, я села, взяла у него стакан и осушила его одним глотком.
– Итак, что случилось?
– Он просто идиот. Пробыл в воде слишком долго и чуть не заполучил переохлаждение. С ним все будет в порядке.
– Ладно. – Я поджала ноги и натянула джемпер Генри на колени.
– Не делай так, ты его растянешь, – сказал Генри.
– Мне холодно.
– Тогда надо было надеть плащ.
– О чем Дил не хотел, чтобы ты мне рассказывал?
– Что?
– Ты сам сказал: «Не волнуйся, я не расскажу Джони».
– Да ничего такого. Просто не хотел, чтобы ты волновалась. Засмущался.
– Дил никогда меня не смущается.
– Ну и прекрасно, – отрезал Генри. – Раз ты знаешь его лучше, чем кто-либо другой, так пойди, разбуди и спроси сама.
– Почему ты себя так ведешь?
– Это ты ведешь себя так, словно являешься для него высшим авторитетом. Он делает то же самое по отношению к тебе. Это чертовски раздражает.
Генри перешел на северолондонский акцент Дила, более вальяжный, чем у него самого:
– Что ты должен понимать о Джони – это то, что она… О да, типичная Джони… Ну, Джони никогда бы тебе в этом не призналась, но…
– Прекрати.
– Извини, но это сводит с ума. Ты хоть представляешь, как трудно любить того, при ком постоянно находится гид?
Я рассмеялась.
– Дил, конечно, много значит для меня, но никакой он не дурацкий гид. Он хорошо знает меня – да, наверное, лучше, чем ты, ведь мы дружим всю нашу жизнь. Но это не значит, что мы…
– Мы?! – взвился Генри. – «Мы» – это ты с кем-то другим. Вот о чем я говорю. Вы ходите, как тени друг друга. Ты, блядь, совсем запуталась или что?
Я откашлялась. Шум моря сливался со свистом ветра. В лунном свете старая ива казалась призрачной и безучастной.
– Я только хотела сказать, что мы, а это ты и я, Генри, мы не должны позволить кому-либо мешать нашим отношениям.
Генри издал что-то между смехом и вздохом.
– Думаю, завтра нам следует вернуться в Лондон, – сказал он.
– Да, – согласилась я. – Думаю, следует.
Лохлан был в Альбионе, когда мы тронулись в путь – Генри рядом со мной спереди, а Дил лежал на своем рюкзаке на заднем сиденье. Когда мы выехали на автостраду, пошел мелкий дождь. Генри запустил один из компакт-дисков, которые я уложила в бардачок, – это были Arctic Monkeys, их сменил сборник «Вот что я называю музыкой», и наконец мы остановились на Леонарде Коэне, который и сопроводил нас в город.
– Скоро увидимся, – сказала я Дилу, остановившись напротив его дома.
– Да. Генри, спасибо тебе. За все.
– Пока, – сухо кивнул Генри.
Я не вышла обнять его, но проследила, как он поднялся по ступенькам крыльца к входной двери, открыл ключом замок и вошел, не оглянувшись.
– Я еду к тебе или?.. – спросила я Генри, не глядя на него.
– Если хочешь, – ответил он.
Это была долгая поездка.
Когда я открыла окна в затхлой квартире в Олбани, небо уже расчистилось и снова выглянуло солнце, его лучи цвета сепии пролились на пыльный ковер.
В ту ночь, когда мы легли в постель, Генри начал целовать меня. Сначала я была шокирована – ведь мы почти не разговаривали весь день. Потом я стала отвечать, надеясь, что поцелуи откроют мне что-то важное. Страстная настойчивость, с которой он действовал, подсказывала мне, что он тоже ищет что-то. Что
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
