с целым рядом социальных проблем, поскольку на их долю выпадала забота о людях, которые оказывались в обществе на особом положении. В одном из первых учебных руководств по психиатрии «Помешательство, описанное так, как оно является врачу в практике», вышедшем в 1847 г., автор, П. П. Малиновский, в предисловии писал, что знания, изложенные в его книге, нужны тем врачам, которым будут вверены такие несчастные и которым должно улучшить их положение, их быт, их участь. Малиновский определял психические заболевания как болезни, при которых отправления мозга изменяются так, что «при кажущемся телесном здоровье душевные способности долгое время проявляются неправильно». Полагая, что нервная система «самая важная, самая утонченная и самая деятельная в человеческом организме», он важнейшей ее особенностью считал то, что она «должна еще ощущать изнутри и извне, она должна принимать все впечатления, а сколько их! Нервной системой человек сообщается с внешним миром, передается наша мысль, все, что истекает из нашего „Я“: какова же должна быть и ее связь, и обширность ее действия!» (Малиновский, 1960, с. 24, 163).
Изо дня в день наблюдая своих больных, подолгу общаясь с ними, Малиновский пришел к выводу о роли социальных условий в психических заболеваниях, о социально-психологических причинах, вызывавших некоторые психические заболевания. Своими мыслями он и делился с читателями, стремясь создать у них то отношение к психически больным людям, которое считал необходимым для всех, кто посвятил свою жизнь их врачеванию.
«Если стараются улучшить участь ленивых бродяг, — пишет он, — участь людей, изгнанных из общества, участь распутных женщин и, наконец, участь преступников, то святой долг каждого из нас по возможности улучшить судьбу таких людей, в числе которых многие были честны, умны, трудолюбивы, полезны, добры, отличались талантами, семейными добродетелями, любовью к ближнему, а в числе этих людей было много таких, в которых ярко блистали искры дара божьего — душевные способности; кипели и горели страсти возвышенные; создавались планы могучие и обширные; хранились чувства любви к святому и высокому, и большая часть этих людей терпела лишения, и скорби, и горе; просила сострадание у своих братьев — богатых невежд и холодных эгоистов — и была грубо бессострадательно отталкиваема; и эти люди, эти несчастные, которые по своей душе и талантам могли бы быть украшением общества, были оскорбляемы, презираемы, гонимы, плакали кровавыми слезами и все работали для своей идеи, для семейного счастья, для пользы общей, и все не изменяли ничему святому и высокому. Но телесный состав их был потрясен в своем основании. но страшные нравственные пытки изнурили его. телесный состав не вынес: и эти святые люди сделались жертвами жестокости, глупости, невежества и эгоизма своих собратьев; и эти люди пали под несчастьем, величайшим из несчастий человеческих. они пали под несчастьем, которое тянется годы, десятки лет; разрушает физическое и моральное бытие человека и заживо кладет его в мрачную могилу. Эти люди стали помешанными» (там же, с. 24).
В 1857 г. в Медико-хирургической академии в Петербурге было предписано ввести преподавание психиатрии в качестве самостоятельной науки, преподавание ее возложили на адъюнкт-профессора И. М. Балинского. Им была создана первая в России кафедра психиатрии, а в 1867 г. открыта первая в стране психиатрическая клиника, или клиника душевных болезней, как ее тогда называли. Под его руководством выросли психиатры, которые держались материалистических взглядов на психические заболевания, считая их результатом нарушения работы головного мозга. В докладе на конференции в Медико-хирургической академии Балинский говорил: «В наше время невозможно сомневаться в том, что для правильного проявления душевных способностей необходимо правильное развитие, строение и питание известных частей нервной системы: Нарушение этих условий вызывает непременно более или менее явную и продолжительную болезнь» (Балинский, 1958, с. 18). Такая направленность на изучение деятельности головного мозга как субстрата психического никак не исключала того характерного для русских психиатров сочетания естественнонаучного изучения болезни с признанием необходимости исследования психологических и социально-психологических свойств больного человека. Гуманизм пронизывал деятельность лучших врачей-психиатров, и именно он побуждал к избранию этой специальности в медицине. В. М. Бехтерев так объяснял свой выбор: «данная специальность из всех медицинских наук того времени была наиболее связана с общественностью и вопросами познания личности, с глубокими философскими и общественными проблемами» (Бехтерев, 1928, с. 11).
В 1860 г. в Медико-хирургической академии защитил докторскую диссертацию по физиологии алкогольного опьянения И. М. Сеченов и был избран профессором на кафедру физиологии. Спустя три года вышли его «Рефлексы головного мозга», и имя Сеченова как создателя материалистического учения о психике стало известно всем передовым русским ученым. Влияние сеченовского учения можно проследить в трудах виднейших русских психиатров И. П. Мержеевского, В. М. Бехтерева, С. С. Корсакова, В. X. Кандинского, П. И. Ковалевского, А. А. Токарского и др. Все они принимали и защищали сеченовскую психологическую теорию.
В редакционной статье, открывшей в 1883 г. первую книгу журнала «Архив психиатрии, нейрологии и судебной психопатологии», П. И. Ковалевский, редактор журнала, говорил о материалистическом направлении нового издания и сообщал, что редакция будет рассматривать психическую жизнь человека «как высшее и более сложное проявление нервной деятельности» (Архив., 1883, № 1, с. 11). В материалистической психологии передовые психиатры находили опору для построения своей науки. В. М. Бехтерев считал, что изучение и лечение душевных болезней должно основываться на психологии как науке о нормальной психической жизни. «Изучение психологии, — говорил он, — на мой взгляд, должно предшествовать изучению психиатрии. Если немыслимо представить себе врача-терапевта, который не был бы знаком с данными физиологии, то тем более нельзя представить себе врача-психиатра, который не был бы знаком с психологией» (цит. по: Исаева, 1952, с. 68).
С. С. Корсаков отмечал, что врач-психиатр должен исходить из общих закономерностей психической деятельности, обусловленных рефлекторной работой мозга. Психиатрия, по его мнению, «ставя часто задачи, которые для своего решения требуют знакомства с существующими психологическими воззрениями, с своей стороны, дает нередко материал, благодаря которому некоторые психологические проблемы если не разрешаются, то по крайней мере выясняются» (Корсаков, 1894, с. 67).
Отношение психиатрии и психологии понималось так, что психология изучает законы психической деятельности человека, а психиатрия занимается заболеваниями мозга, которые получают свое выражение в психических расстройствах. В. X. Кандинский так определял это отношение: «Психология есть наука о душе вообще, психиатрия есть наука о душевном расстройстве. Выводы психиатрии к здоровой душе неприложимы; общие выводы научной психологии для психиатрии обязательны, ибо душа, расстроившись, не перестает быть душою. Рациональная психиатрия неизбежно имеет в своей основе психологию» (Кандинский, 1890, с. 33).
С. С. Корсаков в свой «Курс психиатрии» включил обширное психологическое введение, в котором раскрывал значение психологии для психиатрии. Определяя предмет психиатрии как болезненные расстройства психической деятельности, он рассматривал в единстве физиологические и психологические условия возникновения и протекания психических заболеваний. Корсаков пишет, что душевные болезни — «суть болезненные расстройства
