Богдан сглатывает, ловя глазами взгляд Славы, и в карих радужках зарождаются искры жёлтого огня.
«Получилось?..»
— Я не он, — Слава недовольно поджимает губы. — И смерть это слишком легко. Сначала нужно заплатит по счетам. Да Герман? За всех невинных, кого убил, ты ответишь. Демид, проверь Леонида.
Тёмная тень проскальзывает мимо, ощутимо прихрамывая на заднюю лапу и оставляя после себя кровавые следы.
— В тюрьме я долго не пробуду, так что лучше убей. Ты ведь знаешь…
— Посмотрим.
— Он мёртв, — докладывает Демид и Слава морщится на мгновение чуть сильнее сжимая перепачканные в чужой крови пальцы на рукояти. — Я потороплю Сабину, хорошо?
Не дожидаясь разрешения, Демид ныряет рукой в карман, выуживая оттуда мобильник и отступая.
— Поищи у Леонида ключ, а? Богдана бы отстегнуть…
— А ещё найти одежду…
— Найди ключ, перекидывайся и вали, — обривает Става продолжая удерживать Германа на мушке. — И Богдана забери с собой.
— Тебе нужен будет свидетель, — отказывается Богдан, приваливаясь к спинке кровати.
— Прекрасная сыновья любовь, — усмехается Герман, расслабленно прижимаясь спиной к боку кровати. Будто и не смотрит на него сейчас дуло заряженного пистолета. — Любишь, растишь, а в итоге тебя предают и хотят убить.
— Взаимно, отец.
Звякает металл, когда Богдан чуть приподнимает прикованную к спинке руку.
— Набери Риту, — просит Слава устав слушать.
Постепенно все полученные травмы дают о себе знать. Ноет плечо, где под старым пластырем ещё не зажил порез, ворчат рёбра, что приняли на себя несколько ударов, но больше всех болит, пульсируя, бедро, хоть пуля и задела его по касательной. Только вот Демиду наверняка ещё хуже и именно понимание этого заставляет стоять ровно.
К уху прижимается мобильник и гудки в динамике обрываются немного сонным голосом Риты.
«Пора заканчивать», — решает Слава, прежде чем попросить, не давая Рите задать кучу ненужных сейчас вопросов:
— Привет. Я понимаю, что уже поздно и ты уже дома, но… Мне нужно чтобы ты связалась с местной полицией. Маячок я включил, так что шли их прямо сюда. Скажи, что тут труп, удержание заложника и постарайся сделать так, чтобы меня не посадили, хорошо?
Слава отстраняется от трубки, не слушая, что скажет ему Рита.
— Я выйду ещё до суда, — обещает Герман и Слава усмехается, отзываясь:
— Посмотрим.
Свободы Германа он не допустит.
Глава 21
Столица встречает их небольшим снегом и лёгким морозцем, так что стоит выйти из машины и ветер тут же пробирается внутрь, игнорируя куртку. Подхватив на руки Аню, Слава ныряет в подъезд, морщась на каждом шаге. Благодаря обезболивающему и отсутствию особой активности он успел немного забыть о раненом бедре, но теперь оно напоминает о себе неприятной болезненной пульсацией.
Спустя несколько недель отсутствия квартира кажется незнакомой и немного чужой. Даже запах меняется.
— А я точно не помешаю? — оглядываясь, тихо спрашивает Богдан, и Слава качает головой.
— Нет. Для начала можешь занять кресло, потом что-нибудь придумаем. Вешай куртку и проходи в комнату.
Шутить про коврик у двери совсем не хочется. После Германа собачьи шутки воспринимаются совсем иначе и вызывают лёгкую тошноту.
— Ань, отпусти, папа снимет куртку.
— Потом, — заявляет та, сильнее обвивая шею руками и утыкаясь носом под линию челюсти.
— А ботинки дашь снять? — снова пробует он.
Демид, да и Богдан, уже прошли в комнату, и только Слава топчется в прихожей.
— Снимай, — бормочет Аня в шею, но даже и не думает расцеплять руки.
— Ты не волчонок, ты обезьянка, ты в курсе? Дай папе раздеться.
— Иди сюда, — требует Демид, появляясь на пороге и подхватывая Аню подмышки. Та пищит, но руки и ноги всё-таки разжимает, позволяя утащить себя в другие объятия. — Никуда твой отец не денется, дай ему переодеться.
— Вот так бы сразу, — вздыхает Слава, наконец-то снимая куртку.
— Помочь?
Демид так и стоит в дверях прихожей, наблюдая за тем, как осторожно Слава расшнуровывает ботинки, стараясь не напрягать больше необходимого ногу.
— Сам справляюсь.
— Если в ближайшую неделю ещё хоть раз возьмёшь в руки что-то тяжёлое, я тебя к дивану привяжу, понял?
Слава едва не прыскает от этой угрозы, прекрасно зная, что Демид её вряд ли выполнит. Однако рана продолжает пульсировать, требуя прислушаться к чужим словам, и Слава лишь кивает, принимая поставленное условие. Да и идти к врачу, если швы разойдутся, ему совсем не хочется.
— Хорошо. Ничего тяжёлого в ближайшую неделю. Возьмёшь на себя Аню? Раз у вас такая идиллия.
Под возмущённое: «Папа!» Слава проскальзывает в комнату, где тут же натыкается на любопытный взгляд Богдана.
Почти всю дорогу тот молчал, полностью погрузившись в себя и открывая рот редко и лишь по делу. Неважно ехали ли они в машине или останавливались в номере хостела на ночёвку.
— Значит, я буду спать здесь?
Богдан кивает на кресло, прижимая к груди рюкзак — единственное что он, кажется, взял из старой жизни в новую.
— Оно раскладывается. В душ пойдёшь? Полотенце дать? Я тебе пока место в шкафу освобожу.
Богдан шумно втягивает носом воздух и, решительно кивнув, наконец-то опускает рюкзак в кресло.
* * *
Аня не отлипает от Славы весь вечер. Ходит за ним хвостиком, ревниво поглядывая на Богдана, таскает из тарелки еду во время ужина, хотя уже очень давно так не делала, и уводит Славу в свой уголок, стоит только тарелкам опустеть.
— Мне нужно будет поработать, Ань, — напоминает он, оказываясь в комнате, и она милосердно разрешает взять с собой ноутбук, прежде чем вновь схватить за руку и утянуть дальше, недовольно зыркнув на выглянувшего из кухни Богдана.
— Не ревнуй, волчонок.
Слава успокаивающе поглаживает дочь по макушке, прежде чем опуститься на пушистый коврик и, вытянув больную ногу, прислониться спиной к задней стенке шкафа.
Включив лампу в углу и пододвинув для ноутбука стул, Аня подлезает под локоть, чтобы прижаться к боку.
— Я не ревную.
