без печки. Группа молодцов пировала во всю не жалея монет. В углу возле большого окна два славных малых играли интересную музыку. Один дюже быстро играл на балалайке, периодически вырыгивая всякие непристойности, от которых публика приходила в восторг. Второй сидел на пеньке и палицами колотил по закатанным бочкам с водой и железным обмедненным тазам, расставленным вокруг него. Когда он колотил наиболее быстро и технично, публика затихала и наблюдала за его игрой. Оба мужика были достаточно плотными, с длинными засаленными волосами, в плотных шкурах с длинными гвоздями вокруг сапог и наручей. Лица их были измазаны мукой и разрисованы сажей.
— Элиас рассказывал про этих скоморохов, — указал на них Леангр, — молодцы из далекого княжа на Севере, у самого края земли. Неплохо правда?
— Да, весьма необычно! — согласился Бор.
Они подошли к наливающему и заказали медовухи.
— Потрясающие, не правда ли, — с большой улыбкой, тряхнул бутылкой в сторону музыкантов радостный хозяин, — бессмертные Олаф и Рейдр с Севера, столько народу собирают! Как только люди услышали их мотивы, так и начали ходить сюда. Монет от них поприбавилось хорошо! Роденийский так и не выучили, но рычать на своем не плохо умеют, а людям и так нравиться!
Путешественники сняли хорошую хату на третьем этаже, с видом на бескрайние просторы Эльдергрита и легли отдыхать.
Глава 5
Вверх по реке росли одни тоненькие осинки и плакучие ивы, падающие на прозрачную гладь воды. Лодочник резво шевелил длинными веслами и вот уж на горизонте показалась, стоящая недалеко от берега реки, кривая высокая каменная башня с острой красной черепичной крышей. Вокруг стоял редкий хвойный лес на пологих пригорках. Лодка причалила к берегу, попрощавшись с возницей, Элиас устремился к высокому городу-башне по единственной дороге, ведущей к нему от речной пристани. Кирпичная арка начинала высокую лестницу, опоясывающую башню до самого верха. Элиас прошел мимо двери в таверну, у самого входа в город, прошел несколько жилых помещений и остановился у самой последней деревянной двери с круглым сводом. Лестница здесь заканчивалась причудливым закруглением в виде листа бересты. Сверху было видно небольшую холмистую долину, покрытую хвойником, уходящую на восток речушку и начало Великого Леса, занимающего всю южную часть Западного Дома. Элиас отвел взгляд от панорамы и постучался в большую дубовую дверь.
Тусклый свет свечей на шандалах освещал клубы колдовского дыма и пыль, стелящуюся на грязный дубовый пол. Как и подобает логову волшебника, здесь было полно книг по алхимии, звездочётию и прочей огненной науке. Свечной воск застыл на стенах, полу, столе, стоящем посередине округлого помещения, и даже на толстых фолиантах книг. За столом стоял большой стул, а за ними лестница, винтом уходящая вверх, по обе ее стороны по две комнаты, запертые мощными дверями. Свет еле проходил через маленькие засаленные окна. За столом сидел старый колдун с длинной седой бородой в черных потрепанных одеяниях. Рядом с ним стоял кривой посох. Старик был слеп на оба глаза, но смотрел в сторону гостя, как будто видел его.
— Ну, здравствуй, сынок, давненько же мы с тобой не виделись! — прокряхтел дед и криво улыбнулся, — а ты поди уж возмужал.
— Старик, годков-то мне подавно уже, не маленький часом, — холодно ответил Элиас.
— Знаю, за чем пришел, — кивнул старик, — всё что я знаю, до конца узнаешь.
— Не медли же, — подался вперед Сильверман.
— Погоди, готов ли ты не знаю я, — дед медленно, но верно, взял посох и тот заискрился, — сила знания самая сокрушимая, знаешь ты это и, поэтому всегда боялся ее больше неведающих. Слышу я, что за сакраментами ты бежишь, да только до них, как до солнца.
— Солнце можно и взять!
— Сгоришь в тот же миг!
— Тебе откуда известно?
— И тебе будет известно!
— Заканчивай, говори, что знаешь!
Волшебник тяжело поднялся со стула и, опираясь на посох, зашагал по своему убежищу.
— Не любил я тебя никогда, ибо не был ты похож на меня, не любил ты огня, а любил путешествия и тайны людские. Теперь же пришло время и для сокрытого во мраке. Дам я тебе все знания, что были у меня, но…. — не успел старик договорить, широкое лезвие вышло из его груди.
— Знаю, что для этого убить тебя должен, — зловеще проговорил Элиас, вытаскивая из тела свой палаш, — ничего не говори, больше, не порть момента.
Элиас закрыл глаза и в следующую секунду несколько молний из посоха ударили в него, будто борясь за жизнь погибающего старца, и затем, слабый белый свет вышел из груди старика и скрылся в груди Сильвермана. Последний открыл глаза, светившиеся от полученных знаний.
***
Некогда мирная «Теплая таверна» теперь полыхала огнем. Хозяин стоял перед ней на коленях из глаз его текли слезы. Возле него стояла пышная жена, так же в слезах, а их успокаивала юная оптимистичная дочь.
Элиас уже несколько часов пытался достучатся хоть до кого-нибудь, что тут произошло, видел ли кто-то двух путешественников его возраста, но ничего так и не добился.
Дня не прошло, как они разошлись, а уже всё полетело в бездну. Трактир было уже не спасти. Огонь взял свое и теперь перед ними догорала огромная куча поленьев.
Веселина, дочь хозяина таверны, исчезла, а через некоторое время явилась с двумя молодцами, тащащими огромный осминный мешок.
— Не горюй, папочка, смотри, я обо всем позаботилась, — указала она на мешок, молодцы просили его перед хозяином и из того посыпались золотые монеты.
Глаза старика широко раскрылись.
— Всё, что мы заработали на этой старой развалюхе, отец, — улыбнулась Веселина, — пора уехать отсюда в большой город!
— В Теплогарево? — посмотрел на нее приходящий в себя отец.
— Теплогарево — это такая же дыра, где сутками не видно солнца! — замотала головой Весела, — надо отправиться в Тюлип и немедля!
Старик отряхнулся и встал на ноги.
— Ну так идем сейчас же, ни секунды немедля, — он указал молодцам на мешок, — Демьян, Смутьян кладите добро в эту телегу, Настасья, Веселина идемте, идемте! Все двинулись.
Хозяин обернулся.
Веселина стояла не шелохнувшись.
— Доченька? — отец почуял неладное.
— Папочка, я так люблю вас, но мне отныне в другую сторону.
— В Волову́?
— Да нет, — замотала головой юная девушка, — я уже взрослая, я пойду своей дорогой.
— Но, но ты ведь совсем беззащитная! — голос хозяина начинал дрожать. Мать уже держали «семеро».
— Родненькие мои это не так! И к тому же меня смогут защитить, — развела руками Веселина, перед ней возник высокий мужчина лет тридцати в походных одеяниях и легком плаще, в ножнах был спрятан
