– Ну так что? – повторил он, слегка улыбнувшись. – Уверена?
– Нет. Нет, я не уверена. Мне кажется, он просто решил по глупости, что его шрамы вызывают у меня отвращение. В глубине души я точно знаю, что он… что он любит меня, Макс. О, все так запутанно.
– Не важно.
Она резко вскинула голову:
– Не важно?
– Не имеет значения. Все загадки со временем разрешатся.
– Ты сам загадка, Макс.
– Пока ты будешь отдыхать, я объясню маме и папе причину своего внезапного приезда. Ну и прабабушке, конечно. В полночь вставай и одевайся – подбери что-нибудь попроще, чтобы не привлекать внимания. Поедем на лошадях. Ты знаешь расположение комнат в доме?
– Да. – Внутри у нее все сжалось. Она почувствовала холод. – Но зачем нам ехать верхом в Берлингтон-Гарденз? Даже если Сейбер меня примет, он лишь повторит, что говорил раньше: у наших отношений нет будущего.
По лицу Макса поползла хитрая ухмылка.
– Может повторять сколько ему вздумается. Ты его убедишь в обратном.
– Я уже неоднократно пыталась это сделать, – яростно выпалила она. – Но он то ли не слушает меня, то ли ему все равно.
– Значит, сегодня услышит и передумает.
– Но как? И почему?
– Я все продумал. – Макс накинул сюртук и подбоченился. – Да, план окончательно созрел у меня в голове. Надо только убедиться, что он лег спать.
– О! – Элла привстала на цыпочки от волнения. – А если он лег спать, тогда что?
– Ну, это же очень просто, – сказал Макс, вскинув рыжую бровь. – Ты соблазнишь его, и он тебя скомпрометирует.
Сейбер взглянул на смесь из трав, которую для него приготовил Биген, и холодно усмехнулся. Во что он превратился!
– Пейте же, милорд, – сказал Биген, хотя стоял спиной к хозяину, развешивая его одежду. – Выпейте и спокойно засыпайте.
– Хочешь, чтобы я одурманивал себя этим зельем?
– Ничего другого не остается.
– Да, ничего другого мне не остается – только одурманивать себя, чтобы не впасть в беспамятство.
Биген обернулся к нему. Его золотистый тюрбан поблескивал в полумраке спальни Сейбера.
– Вам надо отдохнуть, милорд.
– Я никогда не отдыхаю.
– Ну, так хотя бы тело ваше наберется сил. Я завтра пошлю рубиновые сережки.
– Хорошо. – Сейбер сам хотел бы вручить сережки Элле. Он залпом осушил бокал и поставил его на стол. – Я должен выбрать юной леди жениха.
– Но это же проще простого, милорд. Сейбер сердито воззрился на Бигена.
– Ты считаешь, это просто? Найти человека, который будет достоин…
– Такой очаровательной, прекрасной девушки?
– Хм. Да, именно так.
– Как я уже сказал, – заметил Биген, сметая невидимые глазу пылинки с хозяйского сюртука, – это проще простого. Такой человек существует.
– Кто он? – Сейбер откинул одеяло, забыв о своей наготе – он предпочитал спать раздетым. Почему его так взбесило это известие? Ведь он тем и занимается, что ищет Элле мужа. – Кто этот человек, Биген? Да говори же!
– Вы, милорд.
Сейбер замер, не успев натянуть на себя одеяло. Он уперся кулаками в матрас и закрыл глаза.
– Кажется, мы договорились больше не касаться этого вопроса. Я не могу стать ее мужем. И мы оба знаем почему.
Биген не спеша повесил сюртук в шкаф черного дерева.
– Мы же оба знаем, почему это невозможно, Биген? – громко повторил Сейбер.
– Мы оба знаем, почему вам хочется думать, что это невозможно, – мягко возразил Биген. – Я с вами не согласен. Мне кажется, юная леди создана для вас. Она любит вас и желает…
– Замолчи!
– А вы любите ее, – спокойно продолжал Биген, не обращая внимания на яростные протесты хозяина.
Сейбер отвернулся и лег ничком на постель.
– Оставь меня. Оставь меня в покое.
– Вы любите ее.
– Я сказал тебе, уходи. Убирайся. Сейчас же.
– Вы любите Эллу Россмара, милорд. Вы желаете ее тело и душу. Вы мечтаете о том, чтобы она всегда была рядом…
– Вон! – прорычал Сейбер, приподнявшись на локтях. – И никогда больше не упоминай ее имени в моем присутствии.
– Как прикажете. – Биген поклонился и направился к двери. – Но вы все-таки любите ее.
– Вон!
– Конечно, конечно, милорд. Подумать только, что любовь делает с людьми. Но это можно исцелить.
– Убирайся!
– Нежные женские руки успокоят разгоряченное мужское тело…
– Убирайся! – Дверь захлопнулась, прежде чем Сейбер успел еще что-нибудь прибавить.
Голова его раскалывалась от боли.
Голова болела с того самого дня, когда он в последний раз встречался со своими ночными демонами.
Биген прав. Ему необходим отдых. Надо уснуть любой ценой.
Тепло разлилось по его телу, ноги налились свинцом. Он потушил свечу и повернулся к окну, которое никогда не закрывали портьерами – по его приказу. За окном была непроглядная тьма. Ветер раскачивал ветви деревьев, и мелкий дождь барабанил в стекло.
Ветер завывал, то ослабевая, то вновь усиливаясь.
Шум моросящего дождя напоминал музыку. Словно тихонько звенят крошечные серебряные цимбалы, с которыми танцуют индийские женщины. Танцуют, поворачиваясь по кругу. Гибкие тела, серебро и золото, шелк…
Сейбера одолевал сон.
Легкий туман окутал его.
Ветер завывал за окном.
Дождь усилился.
Но только он стал замерзать, кто-то заботливо накрыл его одеялом.
Что-то нежное и теплое коснулось его спины.
Нежное и теплое.
Кто-то обнял его за плечи.
Как долго он здесь лежит?
Снова послышался топот копыт. Кровь застилала ему глаза – он не мог рассмотреть, кто несется к нему, враг или друг.
Сейбер приник щекой к земле. Отовсюду доносился запах крови, пота и смерти.
Стоны и вопли, яростные крики наполняли воздух. Стоны умирающих. Затем все стихло, кроме приближающегося топота копыт.
Он замер. Те, кто несется к нему, могут подумать, что он уже мертв.
А он был мертв.
Сердце гулко колотилось у него в груди. Когда оно остановится, он умрет.
Он уже умер.
– А-а-а! – Крик перешел в пронзительный вопль. Копыта взрыли землю прямо у него перед глазами. Он чувствовал, как проминается земля под их тяжестью.
