Бирюк скользнул вперед, остановился неподалеку, контролируя галерею, идущую дальше. Присмотрелся, вытаскивая информацию из трупа. И довольно оскалился под респиратором — тварь все же была одна. И ему немного повезло, паскуда оказалась обычным бойцом, только у них пасть таких размеров, чтобы сразу да наверняка. Ну, пока все шло весьма даже хорошо.
Парнишка или взрослый, было не разобрать, голову ему обглодали солидно, скальпировав почти полностью и превратив лицо в полкачана капусты, угодившей в корыто и под сечку. Больше про убийцу рассказали следы на видневшихся лохмотьях левой руки с плечом и ребрах. Бок бедняге просто выдрали, добираясь до внутренностей.
Пасть у некро оказалась солидной, прямо-таки хороший такой капкан, если тот разложить. Хорошо, что не медвежий, на волка там с росомахой, не больше. А раз так, то…
— Ты носишься, как в жопу ужаленная, успеваешь повсюду и за всеми, у тебя пасть, подходящая хорошему волкодаву, если не больше, а еще ты ловкая. Значит…
Бирюк, бормоча под респиратором, опять ухмыльнулся. Некро сложно классифицировать, некро почти все разные, хотя общие черты имеются. Паскуда, уничтожившая пост, чистильщиками прозывалась скороходом, появлялась, когда восставший мертвец сперва добирался до животных, утоляя ненасытный огонь в потрохах, обретших вторую жизнь.
Сожрал собачку, получи немножко ДНК, отращивая руки-ноги заново, превращая те в лапы. Сожрал кого серьезнее, того же мишку, в подарок некросфера дарит клыки, когти и прочее. Но скороходы, в одиночку напавшие на косолапого, чаще всего помирали вместе с ним. Разодранные в клочья, что потом не срастить даже не-жизни, заложенной некросферой. И…
— Ты была не одна, голуба моя, — Бирюк, давно привыкший говорить сам с собой, привычки не бросал. — Подруга твоя, как минимум, пришла на паром, те пытались сдуру удрать на тот берег, там их всех и перебили. Ясно…
Кто другой на его месте сейчас бы поменял «бульдога» на дробовик. Кто другой, но не Бирюк.
Скороходы, выращиваемые одним из врагов Братства, последнее время шли немного иные. Наращивали массу спереди и по бокам, не пойми как пускали костяной наплыв на башку. Преимущество, когда нападаешь неожиданно и на скорости. Стреляй-не стреляй, а что дробь, что картечь завязнут в мертвом мясе, двигающимся за счет черного дерьма, текущего в заново выращенных толстых сосудах. Потому «бульдог» с разрывными, где Бирюк, вдобавок, каждый третий патрон вставил бронебойным, само то. А на скорость и точность стрельбы он никогда не жаловался.
Поддержки со спины не имелось давно, даже уходя в Иркуем, не надеялся на тех двух малолеток. И правильно сделал, пусть Енот и оказался своим. Если привычно прикрывать спину самому, так не напорешься на чью-то глупость. И останешься живым.
Он пошел дальше, немного расстраиваясь из-за отсутствия гранат. У этого вот, например, мертвеца, на поясе ничего не оказалось. А так — иди, да закидывай в каждый проем по осколочной, всяко получишь преимущество и обнаружишь цель по ее реву-рыку-визгу. Ух, гранат бы…
Галерея вывела в кухоньку, совмещенную с кладовкой. В нише у дальней стены виднелись черенки лопат, лом, еще что-то. В самом помещении — плита, мешки с крупами, подвешенный поросенок, половина свиньи…
— Сука! — Бирюк скрипнул зубами.
Тварь еще не стала совсем животным, только и желающим, что догонять жертву, жрать и идти дальше. На крюке, разваленный наполовину, висел человек. То, что осталось.
Движение из темноты впереди он заметил боковым зрением. Тут же катнулся вперед, разворачиваясь к напавшей, наконец-то, паскуде. «Бульдог» отозвался на нажатие спускового крючка мягким щелчком. И не выстрелил.
Вытянутое серое тело, отрастившее длинные, странно гнущиеся лапы, пролетело мимо. Ударило когтями, откинув ствол бесполезного оружия в сторону.
Бирюк кувыркнулся дальше, рванув затвор и выкидывая патрон, давший осечку. Тварь резко развернулась, тряхнув складками кожи, висевшими вокруг вытянутой головы. Ему повезло, костяного нароста она еще не отрастила. В отличие от клыков.
«Бульдог» грохнул выпустив три первых пули. Стена за некро, выгнувшимся совершенно невообразимо, разлетелась. Некро атаковал снова, оттолкнувшись от плиты и желая упасть на человека, подмять, разодрать кривыми острыми когтями.
Бирюк, лежа на спине, выставил «бульдога», влепил разрывные прямо в морду, мочаля ту в клочья, отползал, отталкиваясь подошвами от пола. Некро, сбившись с полета, приземлился на лапы, разбрызгивая густо-черные комки и потеки.
Чистильщик, скалясь, ударил очередью, вгоняя разрывные, одну за другой, в шею, в голову, в грудь. Подрубил суставы передних лап, заставив тварь упасть. Привстал на колено, добивая, разнося морду в лоскуты.
Некро, распластавшись прямо на разлетевшихся гречке с пшеном, вздрогнул, успокаиваясь навечно во торой раз. Бирюк, стараясь не подходить ближе, выпустил последние патроны в голову, отщелкнул магазин, потянулся за следующим…
И присмотрелся к твари, лежащей перед ним. К тонким и уже преставшим дергаться щупальцам, росшим у некро из груди.
К щупальцам, выраставшим только у кукловода…
Движение за спиной он не услышал. Уловил лишь движение горячего и воняющего порохом воздуха…
— Принимай работу. — Бирюк, выбравшись наружу, кинул Горгоне, под ноги, отчекрыженную башку, уже начавшую меняться. — Все чисто, лодка не повреждена, только горючки там почти нет. А вот бочки пустые, продырявили их. Хорошо, дробью и что там самая настоящая солярка. А то пришлось бы веслами грести твоим орлам.
— Вы только посмотрите, каков молодец, — сказала Горгона, — оставить тебе ружбайки, говоришь?
— Как договаривались, моя королева, — Бирюк любовно погладил пистолет-пулемет. — Тем более, я с ними почти сроднился. Если хочешь, могу сдать дробаш, все равно не пригодился, так что плакать не стану.
— Наглец, нахал, хам… — резюмировала Горгона. — Но, чего не отнять, мастер своего дело. Только я удивлена… ты там пулял-пулял, а приносишь прямо неповрежденный трофей. Ты её… его, ножом покромсал, что ли?
— Ну, вообще-то лопатой. А вот голову оторвал и отгрыз. Решил произвести на тебя впечатление.
Личный состав, стоявший поодаль, пересмеивался. Горгона, прикусив губу, кивнула:
— Произвел. Ладно, красавчик, оставляй себе ружбайки, я сегодня добрая.
Она уставилась на него.
— Это самая настоящая некротварь, видела. Только, она же свежая, почти не переродившаяся. Я чего-то не понимаю.
Бирюк, ухмыльнувшись, потер плечо, прижженное ножом, раскаленным над найденной спиртовкой. Хорошо, в бункере отыскались лекарства и шприцы. Нужную дозу он вогнал себе сам, оставив на потом еще две. Заражения от только-только проклюнувшегося некро, одно из последних бойцов поста, хотелось бы избежать…
--
Глава семнадцатая: Солдаты — живут…
Подкрасться и спрятаться в Великой Степи дело немудреное, если знаешь, как это делать. Солдаты знали, иначе они заметили бы их раньше.
