Личный состав молчал, фурия в погонах злилась, время текло. Бирюку надоело.
— Зуб даю, ваше превосходительство, что пост вон в том холмике по-над речкой, — он показал на заметно выпирающий вперед, прямо в воду, массивный лохмато-каменный лоб, — вот только я б, на вашем месте, не торопился бы пускать туда бойцов. Ну, если не желаете уполовинить их количество.
— Это еще почему? — удивилась Горгона и уставилась пристальнее снайперского прицела.
— Ночью ходил-бродил, усмотрел много интересного.
— Например?
— Например некроформы. Одну или две, явно не что-то другое. Пост уничтожили именно они, скорее всего, что в эту клятую бурю с реагентом. Если бы твои остолопы внимательнее смотрели вокруг, то вряд ли прошли бы мимо следов.
— Умничаешь? — Горгона начала злиться по-настоящему.
— Констатирую факт, — Бирюк встал и отряхнул брюки. — В общем, рыбанька моя, я готов тебе помочь, как и договаривались. Но с голыми руками туда не полезу и нормальное оружие потом не сдам. Мы ж в одной лодке, как не крути и переть назад пешкодралом мне совершенно не хочется. А работу в Портах всегда отыщу.
Горгона сплюнула, посмотрела на разом одухотворенных военных и сплюнула еще раз:
— Пошли, покажешь.
Бирюк кивнул, следуя принципу уважения пожеланий заказчика. Привычка, чего уж.
Бойню, ее следы, он отыскал еще вчера вечером. Прошелся вдоль берега, особенно уделив внимание тому самому мыску, выступающему в реку. Пост Бирюк отыскал сам, даже добрался до прямой видимости на замаскированный вход, но дальше не пошел.
— Почему не рассказал? — Горгона смотрела на кусты, густо растущие у стальной двери.
— Ты не спрашивала, устала, наверное, — ухмыльнулся чистильщик. — А переживать не за что. Твари нажрались, заползли туда, как в берлогу и сидят на яйцах. Ну, я так думаю.
— Каких яйцах?
Бирюк хмыкнул:
— Не знаю, что за красные вспышки были в той буре, но вот лично у меня внутри как иголками кололо, аж хотелось выбраться и постоять под ними. Черт тебя знает, что ты мне колола и что тебе посоветовали мудаки с Базы, но у меня внутри немножко все сдвинулось. И, думается мне, что некро, даже без кукловода, сейчас там не одни. Или не одна, то не суть. Если там есть относительно целые тела, в чем сомневаюсь, могут появиться дополнительные проблемы.
— А почему ты думаешь, что мои не справятся?
Горгона сверлила его взглядом, явно злясь. Что сказать… Бирюк на её месте вел бы себя также. Ишь, хамло тут всякое лысое скрывает выводы с находками и не делится информацией, будучи на положении военнопленного.
— Твои ребята, будь тут просто люди, быстро бы взяли пост штурмом?
— Час от силы.
— Ну, вот, на том и специализируются они у тебя. А некро, Горгона, это моя вотчина, моя работа, мой кусок хлеба. Некро, мутанты, Солдаты, паскуды из Прорывов, ты уж поверь. Говорю — дай мне «бульдога», дробаш и верни мой родной пистолет, так послушайся совета и верни.
— «Бульдога»… — Горгона вздохнула. — Понятно, либо давай, либо шли парней на убой, которого может и не быть.
— Пошли со мной, — Бирюк пожал плечами, — сама убедишься.
Ясное дело, что никуда с ним Горгона не пошла.
Самое главное под землей — уметь слушать. А еще дышать, нюхать и не шуметь. Вот все это самое, вместе с хорошей физической формой и оружием, спасет тебе жизнь.
Это узнал очень давно. И пригодилось чертово знание не раз, прямо, как сейчас.
Респиратор Бирюк подогнал хорошо, чтобы не ерзал по лицу. Жаль, конечно, что нет маски с баллоном, но деваться некуда. Просто противогаз в подземелье конкретно мешал.
«Бульдог», снаряженный разрывными, приятно оттягивал плечо. Бирюк, осторожно добравшись до двери, естественно не закрытой, долго примеривался ко входу. Вошел быстро и, оглядев полутемный предбанник, остановился у самого начала коридора, ведущего внутрь.
Слушай, слушай, Бирючина, говаривал Мастер. Старик тогда еще был ого-го, пусть и с сединой. Бирюк слушался и слушал, что учась, что сдавая экзамены. Пригодилось.
Внутри поста, бывшего военного бункера, несло тухлятиной. Вчерашняя вечерняя жара, едва спавшая даже у реки, дала о себе знать. Второй выход вел к реке, все верно. Значит… значит, надо чистить.
Глаза привыкли к темноте, дальше сгустившейся совсем уж сильно. Фонарем он не пользовался, матушка-природа наградила щедро, а на Базе в свое время еще и поколдовали, без внесения в медкарту. Потому пользоваться хорошим фонарем, взятым у солдат, не придется, но говорить о своей особенности не стоило. Нужно же иметь козыри в рукаве?
Бирюк не торопился, ему оно и не нужно. Работа чистильщиков торопливость не приветствовала, та всегда пахла особенно. Как правило — кровью и вспоротыми кишками. Потому сиди, дружок, слушай, нюхай и думай. Все как обычно, даже что в одиночку и то привычно.
Тухлятиной несло сильно, смешиваясь с подсохшей кровью, нагревшимся металлом и сыростью от реки. Неподалеку лежало сколько-то фунтов недавно, прямо вчера, разодранного мяса. Некро, а запахи точно говорили о них, либо о ней, устроили тут хренову бойню.
Здесь явственно дышала река. Звук волн, проходя через бетон с камнем, ощущался сильнее, мерный и кого-то, наверняка, убаюкивающий. Он себе такого не позволял. Странно, но не слышалось капель, обычно в таких казематах обязательно капало откуда-то. Зато шелестело и шуршало туда дальше, где гуляющий с реки ветер баловался мусором.
Шаг за шагом, неторопливо и прислушиваясь после каждого, подняв «бульдога» и стараясь не пропустить нужного среди серого и черного, окутывавшего бывший пост пограничников Альянса. Вернее, бывших служащих КВБ, торчащих тут немного нелегально, граница-то давно осталась позади.
Шаг за шагом, опуская ногу на полную подошву медленно-медленно, чтобы не подарить преимущество паскуде, убившей не меньше пятерых-шестерых хороших бойцов. Или паскудам, тут уж как повезет.
Впереди маячило светлое пятно, наверное, поверху шла наблюдательная щель, сейчас почему-то не прикрытая щитом. Бирюк, вкатившись в небольшое помещеньице колобком, ушел в направо, в угол. Там никого не было, это он чувствовал всем собой — нюхом, слухом, интуицией. Откатился быстро оглядев все вокруг, проведя стволом полукруг, замер. А, вот оно чего как, оказывается…
Вместо щели, стального листа с амбразурой, утопленного в бетон, тут имелся грубо сделанный эрзац. Бетон растрескался, его старательно чинили, но не получалось. Точно такой же щит, только больше, закрепили на штырях, оставив люк наружу. Тот, скорее всего, обложили дерном, сквозь который проросла свежая трава.
Через него решил удрать какой-то бедолага, возможно подросток, возможно, кто-то очень худощавый. Здоровый мужик в такую-то узость просто бы не влез. Но… Затея не удалась, тварь добралась раньше, чем человек спасся. Останки его, разодранные почти пополам, лежали в пятне солнца, продравшегося внутрь.
