Вот и все, я обещаю любить,
Вот и все, и мое слово закон.
Вот и все, надо уметь уходить,
Вот и все, я закрываю сезон.
Зачем и кому
Все песни мои?
Лететь одному,
Сбивая столбы.
Девочка быстро возвращается, пьет чай, но телефон звонит снова, и она опять вылетает на кухню.
Когда вся эта история повторяется трижды, бабушка отбрасывает свою обычную деликатность.
– Глаша! Кто звонит так настойчиво? – Зовет Глашей – значит сердится.
Глаша мнется, Глаша пожимает плечами, мычит и мямлит:
– Вообще, бабушка, редко и ненадолго. Это все так.
Бабушка не отстает, бабушка встревожена:
– Скажи немедленно, что еще за тайны?
Бабушка долго приставала, даже за сердце хваталась. Наконец Аглая говорит:
– Бабушка, дай честное слово, что маме не скажешь.
Бабушка очень честная, даже иной раз чересчур. Дала бы честное слово и сразу узнала тайну. А она говорит:
– Если ничего ужасного и опасного не происходит, я маме не скажу. А если происходит – скажу, так и знай, Аглаечка.
– Бабушка, – торжественно и медленно начала Аглая, – мы с моей лучшей подругой Сашей записались в службу знакомств! И ничего страшного, там сто человек записано или даже тысяча. Там соблюдается тайна встреч!
Аглая любит подругу и всегда говорит: моя лучшая подруга Саша. А на самом деле эта подруга – единственная. В классе девочки отталкиваются от Аглаи, она не похожа на них. Чем? Трудно объяснить. Красивая? Но красивые есть и еще. Много читает? Таких мало, но есть. Сочиняет стихи? Но кто в двенадцать лет не сочиняет стихов?
– В какую службу?!
– В службу знакомств, ну и что? Очень хорошая служба. Там не дети, а взрослые люди. И нам звонят взрослые дяденьки! – Аглая гордится, в самом деле лестно двенадцатилетней барышне, когда с ней хотят познакомиться взрослые дяди.
– Ужас! Кошмар, и хуже некуда! – Бабушка в отчаянии. Как объяснить этой маленькой доверчивой Глаше, что она ступила на опасный путь?
Заметалась бабушка. Сказать все совсем откровенно? Жестоко, испугаешь девочку, изнеженную и наивную. Переделикатничать – не произведут впечатления твои слова на легкомысленную внучку. А так важно, чтобы она испугалась! И бежала от службы знакомств как от огня. И почуяла опасность этой затеи. А придумала все это, конечно, Саша – жесткая, умная, житейская и земная девочка, практичная в отличие от Аглаи.
Бабушка мечется, сдерживает слезы и не находит пути к сердцу Аглаи. Так она по-старинному, по-романному называет откровенный разговор по душам – путь к сердцу.
– Ужас! Слов нет! Кошмар!
– Да ладно тебе, бабушка. Вечно ты, – Аглая беспечно смотрит светло-коричневыми глазами, ей весело и не страшно. Бабушке ясно: эта веселость, беспечность и есть самое опасное. Ребенок не понимает, во что они с ее Сашей влипли.
– Аглая, слушай меня внимательно. Эти дяденьки могут быть, кем угодно: преступниками, грабителями. От волнения бабушка не помнит, что грабители это и есть преступники. Она говорит сбивчиво и неубедительно, – они могут прикинуться порядочными. А потом ограбить квартиру! Или даже совсем присвоить ее! А могут совершить и совсем страшное – похитить тебя и Сашу!
Аглая все это слышит, но не придает большого значения, она опять включает музыку:
Такие, как я,
Живут один час.
Запомни меня
Таким, как сейчас.
Группа «Звери» как будто специально пела песню о том, что было на душе у бабушки – тревога за самого дорогого человека, который в опасности: «Запомни меня таким, как сейчас». А потом? Пропадет?
– Не смей никуда ходить, Аглая! – бабушка грозно крикнула и стала собираться к психологу Галине Петровне.
В кабинете психолога все настраивает на спокойствие. Толстые умные книги на полках. Цветы в вазах. Рыбки в аквариуме. А главное, конечно, сама Галина Петровна. К ней приходят не пациенты, а клиенты. Не больные, а расстроенные. Вот пришла бабушка Аглаи, Валерия Даниловна, она в тревоге и отчаянии.
Аглаю Галина Петровна встречала несколько раз на Лунном бульваре. Прелестная девочка с глазами цвета спелого лесного ореха, из-под шапочки – пушистая коса. Воспитанная, вежливая девочка, а с ней всегда подруга Саша. Они обе с фантазиями, психолог видит сразу. Фантазии – это очаровательно, пока от них не рыдают другие люди. Чаще всего – семья. На этот раз – Аглаина бабушка.
Валерия Даниловна сидит напротив психолога. Лицо красное, поднялось, значит, давление. Никакие рыбки не помогут.
– Меня трясет, верите?
– Бывает, – Галина Петровна видит обморочный взгляд клиентки. – Расскажите, Валерия Даниловна, что вас так расстроило.
Рассказ был подробным. Звонки сотового телефона, внучка вылетает на кухню, чтобы разговор не слышала бабушка. И на вопросы Валерии Даниловны не отвечает. И только под натиском бабушки рассказала про службу знакомств. «Мы с моей лучшей подругой Сашей записались в службу знакомств. Галина Петровна, представляете?
Галина Петровна молчала, размышляла. Потом сказала:
– Совершенно загадочная история. Что-то здесь не так.
– Что делать? Что делать? – Валерия Даниловна достала платочек, чтобы поплакать. Но психолог остановила ее:
– Слезы в любом случае не нужны. Ваше здоровье и ваши нервы надо беречь. А вот Аглаю вы слишком оберегаете. Поговорите с ней открыто и жестко, расскажите, как воруют детей, мучают, терзают, убивают. Пусть знает, ей не три года.
– Это подруга Саша втягивает Аглаю во всякие приключения. А моя Аглая доверчивая и добрая, Саша у нее подарочки вымогает. Дружба.
Все не так просто. Подруга – это прекрасно. У Аглаи других подруг, насколько я поняла, нет?
– Вы правы, Галина Петровна, их действительно нет. Изредка забежит к ней девочка из ее класса, получит хорошенькие подарки, а больше не приходит. Только Саша дружит с Аглаечкой.
– Вот и ответ. Ваша внучка чудесная, но слишком сложная для обычных девчонок. Умная, книжки читает, тонкая, деликатная – им это не нужно. Обычным девочкам надо поболтать о пустяках, посплетничать, подразнить кого-нибудь, разыграть без всякой жалости. И выдумать приколы, как они называют шутки. И подурачиться, посмеяться.
– Аглая тоже остроумная, вполне изобретательная на розыгрыши. Однажды на даче устроила мне такой прикол! Держит в руке веточку с красными блестящими ягодами. Красивая девочка и красивая веточка. Птицы поют, цветы вокруг.
– Аглаечка, что это за ягоды? – спрашиваю.
– Волчьи, бабушка, – отрывает по одной и ест!
Я в ужасе:
– Отравишься! Плюнь! Смертельный яд!
