Превосходно. Зубатить Дамиру я не разучилась.
На протяжении минуты Самсонов терял дар речи.
— Ты за идиота меня держишь? — процедил он. — Игнатов не оставил бы свое кресло и под дулом пистолета!
Я с крошечной улыбкой пожала плечами.
— Я могу быть очень убедительной.
Дамир заиграл желваками, испепеляя меня исступленным взором.
— Что бы ты ни затеяла, Вика… — чеканя слова, наклонялся все ближе и ближе к моему лицу, — ты и твой муженек Сафаров… — с явным пренебрежением пробрюзжал и замолк, чтобы со свистом втянуть через раздувшиеся ноздри воздух.
Я обомлела, изумившись тому, что ему было известно об этом. Мы с Русланом не афишировали наш брак. Совсем. И фамилию после замужества я оставила свою, настоящую. Асаева.
— Я разберусь, — наверняка с его уст норовилось сорваться иное изречение, грубое и матерное, однако Дамир остановился на наименее безобидном.
Я импульсивно дернулась ему навстречу, и мы чуть не соприкоснулись кончиками носов. С достоинством выдержала зрительную пытку кристально чистых серо-голубых глаз, горящих, словно два прожектора.
На злость я с азартностью отвечала пикантной иронией.
— Жду с нетерпением.
Его взгляд был прикован к моим губам.
Дамир огрызнулся с рыком:
— Не рассчитывай на радушный прием.
— О, прошу, избавь меня от этого! Я не планирую придерживаться тесного контакта с тобой, — говорила с придыханием, невольно тянувшись к пухлым губам брюнета… — Между нами исключительно бизнес.
В какой-то момент мне показалось, будто Дамир вот-вот уничтожит оставшуюся прослойку воздуха, разделявшую наши уста, и утянет в сумасшедший поцелуй.
В какой-то момент я была одержима только мыслью об этом.
— Выбрала же подходящее время, чтобы подпортить мне существование, — рявкающе бросил Самсонов, буравя во мне дыру.
Я подняла подбородок.
— Я старалась, поверь.
Он издал грудной рык.
Я испытала необъяснимую радость от того, как мое сердце пустилось в неукротимый пляс. Я думала, что больше никогда не почувствую ничего подобного. Думала, что мое чертово сердце превратилось в камень и обречено быть пустым, холодным.
Держать этого страстного мужчину в состоянии острого напряжения — поистине волшебно.
Знал бы Дамир, каких усилий мне стоило прятать за сомкнутыми челюстями ликующую улыбку.
Знал бы, как сложно сопротивляться физическому притяжению, вдруг завладевшему каждой клеточкой моего естества.
Его верхняя губа слегка подрагивала.
Я хотела укусить за нее.
Вновь ударив по столу, брюнет отстранился. Повернулся ко мне спиной, пятерней зарывшись в черные волосы.
Может быть, смени он прическу… или хоть что-нибудь в своем внешнем облике — мое тело не реагировало бы с такой отзывчивостью, стремясь слиться крепко-крепко с каждой его конечностью.
— Я…
Дамир запнулся на полуслове.
— Ты вышла за Сафарова.
За констатацией факта последовала печальная, полная отчаяния усмешка.
Наконец, он взглянул на меня, обернувшись через плечо.
Вглядывался в мое лицо долго. Разочарованно. Вопрошая беззвучно: «Как ты могла?».
Я хотела знать, о чем думал.
Черт.
Я хотела его.
— Искренне надеюсь, что мы поладим, Дамир, — сделав свой голос бесстрастным, произнесла я. — Я рада нашему сотрудничеству.
Самсонов запрокинул голову с истерическим смехом.
— Ну разумеется, — съязвил он. — Разумеется… — повторил тише, медленно направившись к двери. — Передавай привет Леону.
— Конечно.
Застыв ни с того ни с сего на одном месте, Дамир вновь повернулся ко мне лицом.
— Что-то еще? — поинтересовалась я осторожно.
— Ты изменилась, — тоскливо откликнулся брюнет. — Я словно смотрю и говорю с совершенно незнакомым человеком. Наверное, — со смущенной улыбкой он спешно провел ладонью по затылку, — я никогда тебя по-настоящему не знал.
Дамир сопроводил свой уход громким хлопком двери.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
ВИКА
Внедрение в ход дел компании протекало… напряжено.
От Самсонова не исходило и толики инициативы в том, чтобы помочь мне освоиться на месте. Не то чтобы я питала особых надежд на его участие. Отнюдь. Дамир вел себя предсказуемо — отчужденно, безразлично. В те редкие случаи, когда мы пересекались в стенах офиса, бросал в мой адрес полные пренебрежения, враждебные взгляды. За прошествовавшие совместные заседания задавал каверзные вопросы, ответы на которые давались мне с трудом, и ему было прекрасно об этом известно. Он издевался, как мог, кидая намеки о моей неспособности «втянуться в работу» и ссылаясь на мою модельную деятельность.
Во время последнего собрания с советом директоров Дамир откровенно высмеял мое назначение, упустив из внимания то, что я — дочь основателя «АСА» и нынешняя владелица акций Игнатова. Дамир бесстрашно высмеивал меня, совершенно не боясь контратаки. Из раза в раз мне приходилось доказывать ему, что я давно перестала быть забитой жизнью девчонкой.
Теперь в моих руках огромное влияние.
Теперь вес моих слов имеет большую значимость.
К тому же, через полтора месяца я вступлю в права наследования, получив акции отца, и моя доля составит тридцать восемь процентов, в то время как доля акций Самсонова составляет двадцать девять.
Мой муж владел информацией и доказательствами, способными в одночасье превратить карьеру Дамира в руины.
Ему не следовало играть со мной.
— …Земля вызывает Викторию Савельевну… — раздраженно щелкая языком, Дамир пытался привлечь мое внимание. Я отвлеклась от совещания, буквально на минутку впав в прострацию, и нарвалась на негодование своего партнера. Казалось, он только этого и ждал — малейшего промаха с моей стороны, чтобы лишний раз поддеть. — Уважаемая Виктория Савельевна, вы еще с нами?
Я виновато оглядела сотрудников, пробормотала: «Да, прошу прощения», и вонзилась кровожадным взглядом в Самсонова. Он сидел за противоположным концом стола, откинувшись на спинку вращающего кресла.
Только я замечала, как рот этого подстрекателя кривился в гаденькой улыбке?
Едва дождавшись завершения встречи с директорами, я соскочила со своего сидения и рванула к Самсонову для деликатного разговора.
— Можно тебя на минутку? — я бесцеремонно вмешалась в его обмен любезностями с руководителем финансового отдела, ухоженной светловолосой женщине за тридцать, которая, не стесняясь, водила ладонью по его спине и едва касалась задницы.
