Первые дни я вышвыривал его в коридор, задавая направление пинком, а вот сегодня плюнул и разрешил остаться, только потому, что работал весь день без продыху, заставляя себя не думать о Миле и не доставать звонками врача. В итоге гадёныш воспользовался моим душевным раздраем и физической слабостью и вытянулся рядом, вибрируя и почти не раздражая.
— Так, говнюк! – вздыхаю я и тычу в него пальцем, стоит ему показаться в дверях кабинета. – Слушай сюда и мотай на ус. Завтра мы перевозим сюда твою хозяйку, и я говорю тебе только один раз: попробуешь изгадить квартиру перед её приходом – и я возьму в прокат ротвейлера. Ты здесь только потому, что по непонятной мне причине тебя любит Мила, но не надейся, что так будет продолжаться и дальше. Пара недель – и я смогу убедить её, что ты жалкий кусок дерьма, и будет лучше отдать тебя в подарок какой-нибудь маленькой девочке… Что смотришь, паршивец? Так и будет!
Собираюсь взять его за шкирку и вытолкать вон, но меня отвлекает звонок мобильного.
— Барсов, – говорю в трубку.
— Ян, – слышу серьёзный голос Аристарха Семёновича. – За Милой приехал мужчина, и она просит разрешения выписать её уже сейчас. Он готов оплатить все расходы…
— Нет, - твержу ледяным голосом и, нажав отбой, молниеносно выбегаю из квартиры.
Кажется, пришло время пересчитать Жданову позвонки на спине.
Глава 29МИЛА.
— Аристарх Семёнович, ну пожалуйста, у меня даже кашель уменьшился… — делаю жалобные глаза и надуваю губы. Чувствую себя заключённой и, чтобы выбраться из этой клетки, готова даже умолять. – Вы же сами говорили, что я готова к выписке…
— Мила, я ж тебе уже сказал, посмотрю на завтрашний анализ и тогда решу. Не гони коней.
Поникнув головой, вернулась на свою койку и сложила листок бумаги, где Тим написал, что готов отвезти меня домой.
Это не лучший вариант, но если врач убедится, что за мной есть кому присматривать, то поскорее избавит меня от этих стен и стерильного запаха.
— И… Мила? – привлекает внимание мужчина. – Насколько мне известно… за тобой должен приехать Ян Барсов? Мы с ним разговаривали, и он сказал, что все вопросы о твоей «транспортировке» берёт на себя.
— С чего вдруг? – удивлённо смотрю на врача.
— А с того, Мила Андреевна, – дверь в палату открывается, и входит тот, о ком идёт речь, – что «Легион» не может позволить одной из своих лучших сотрудниц испытывать неудобства, будучи в тяжёлом положении, – делает шаг ко мне и сканирует рентгеновским взглядом, не пропуская ни одной детали.
— Кто пропустил?! – громыхает на всё отделение мой лечащий врач и поднимается навстречу боссу.
— Я сам вошёл, – пожимает плечами Ян, цепляясь глазами за новый букет цветов на тумбе, который передал Тим. – Легко было. Там все заняты… откачивают… одного парня.
— Что?! – вытягивается лицо Аристарха Семёновича. – Обязательно нужно было выяснять отношения в больнице?
— Пришлось объяснять доходчиво, – ничуть не смущаясь, говорит босс, выдерживая осуждающий взгляд врача и пропуская того к двери.
— У тебя пять минут, и на выход, – предупреждает тот перед тем, как покинуть палату.
Замедленно наблюдаю, как Барсов подходит ко мне вплотную и прикасается пальцами к моему подбородку, приподнимая его и тщательно всматриваясь в лицо.
Всё ещё переваривая информацию, что, похоже, Тиму пришлось несладко, я послушно позволяю боссу опуститься передо мной на корточки и взять мои руки в свои.
— Домой хочешь? – низкий голос обволакивает слух, и я отчётливо понимаю, как становится тепло внутри.
Неужто соскучилась?
Да не. Вряд ли.
— Да, – затаив дыхание отвечаю я, но вспоминаю, что уже договорилась с другим, и добавляю. – Тим обещал отвезти меня…
— Вольская… — стискивает челюсть Ян, и его ноздри заметно раздуваются, когда он делает протяжный вздох, успокаивая свой порыв. – У тебя есть выбор. Либо ты едешь со мной сегодня, либо через неделю с бывшим, когда он оклемается.
Вот это поворот. Чего тут выбирать-то? Меня уже тошнит от больнички.
— Сегодня, – оглашаю решение и пытаюсь сделать более мягкое выражение лица, чтобы не спугнуть удачу.
— Собирайся, – угрюмо произносит босс, поднимаясь на ноги.
— Аристарх Семёнович не разрешает, – понуро сообщаю я.
— Это уже не твои проблемы, – отрезает моё нытьё Ян и подходит к тумбочке, где стоит ваза. Резким движением выдёргивает букет, обливая брызгами воды всё вокруг, и, пока я набираю в грудь воздух, чтобы возмутиться, он подходит к урне и безжалостно запихивает туда мои цветы. – Собирайся, – повторяет он, когда я открываю рот. – Переодевайся и выходи, – уже открывает дверь, делает шаг и оборачивается. – Не нужно тащить в дом всякий мусор, – косится на урну, кривит лицо и уходит, оставляя меня с глубоко противоречивыми чувствами.
Вот почему нельзя просто сделать доброе дело? Обязательно нужно всё обосрать?
Но, как бы то ни было, придётся на какое-то время прикусить язык и разрешить боссу поиграть в главного. Хочет без цветов?
Окей.
Да я хоть в одной сорочке готова отсюда свалить.
Тима, конечно, жалко. Но, может, это и к лучшему. Хоть так допрёт до парня, что со мной ему ничего кроме тумаков не светит.
Минус один воздыхатель.
Сейчас приеду домой, поблагодарю Барсова, запрусь за десятью замками и буду платочком ему из окна махать, ибо страшно уже с ним иметь что-то общее, а то так откинуть копыта недолго. Прямо злой рок какой-то.
— Вольская, пляши! – заходит в палату медсестра и весело хлопает в ладоши. – Смилостивился государь. На вольные хлеба отпускает!
Улыбаюсь от души и забываю обо всём, что уже напридумывала о боссе плохого.
Хороший человек.
Всё ему по плечу. Сказал – сделал.
Вскакиваю с койки и судорожно переодеваюсь.
— Не торопись, – ласково гладит по плечу женщина. – А то спровоцируешь слабость. Не гневи врача, спокойно всё делай.
— Хорошо, – соглашаюсь с мудростью опытного человека и заставляю себя угомониться. – А что там с парнем, которого только что откачивали? – решаюсь выяснить про Тима.
— Ой, а вот с ним ещё повозятся… — грустно опускает глаза. – Там нос сломан и вроде пара рёбер, точно не знаю. Его в другой блок отвезли, глав.врач взял этого пациента под личный контроль… – откатывает мою капельницу в угол и стреляет в меня догадливым взглядом. – Твой, что ли, постарался?
— Он не «мой», – поправляю я. – Работаем вместе. Не хочу рисковать карьерой, поэтому между нами ничего не может быть. Только если я буду на грани смерти, а так…
