Лицо Мартина вытянулось, в глазах плескалось удивление.
А я вдруг ясно поняла, что все напрасно. Для кого я тут распаляюсь? И ради чего? Не стоят они того. Вот совсем не стоят.
И потому просто отвернулась и пошла дальше. Правда, через два шага снова остановилась и посмотрела на застывшего соляным столбом старшего следователя через плечо:
— И не мечтайте, что в «Голосе» к вам отнесутся лояльно. Поверьте, моя статья будет написана, и теперь я уже не уверена, что вам в ней будет отведено место героя. Можете не сомневаться, я подробно опишу, как наша доблестная полиция использует жителей империи в своих целях, толкая их фактически на преступление.
Выдохнула и почти побежала дальше. Последняя угроза точно была лишней и я это понимала, как понимала и то, что уж точно не буду писать о том, как и кем был добыт многострадальный дневник.
В солане я едва сдерживалась, чтобы не зарыдать. Обида жгла изнутри, на глаза то и дело опускалась мутная пелена слез, и мне приходилось кусать губы и с такой силой сжимать кулаки, что на ладошках оставались лунки от ногтей. Но я держалась и не позволяла себе расклеиваться всю дорогу до редакции. Запрещала плакать, когда расплачивалась с водителем, когда поднималась по высоким ступенькам к главному входу редации «Голоса Тайра».
В общем зале редакции было шумно, сновали туда и сюда журналисты и посыльные, то и дело раздавались гудки магических переговорников, со всех сторон слышался смех, ругательства, голоса. Все как и всегда. «Голос» живет своей жизнью. Здесь ничего не меняется.
Тряхнув головой, я решительно направилась к неприметной дверце, ведущей на лестницу второго этажа. Охранник на входе только кивнул, даже на миг не оторвавшись от газеты, которую читал. Всегда удивлялась тому, как он так умеет? По шагам что ли определяет, кто именно подходи: свой подходит или чужой?
Как-то даже спросила, но мне посоветовали проходить дальше и не отвлекать от работы. А дядя Фил только посмеялся в ответ и ответил, что это секрет газеты.
Дядя Фил. Я спешила к нему. Мне хотелось чтобы рядом оказался кто-нибудь родной, близкий. Кто-то, кто выслушает, не взирая на меня с высоты своего происхождения или положения, погладит по голове и скажет, что все будет хорошо. Нет, я не собиралась жаловаться и требовать наказать обидчиков.
Прекрасно понимала, что это не выход. Просто… просто маленькой обиженной мне было необходимо, чтобы меня пожалели, успокоили, вытерли слезки, и что уж тут, сказали чего делать-то дальше?
Ведь расследование все еще не завершено, статья не написана, память леди Нейрос взывает в отмщению. Ну и моя гордость тоже.
На втором этаже было тихо, как и всегда. Журналисты, если и не разбежались по своим важным и неотложным делам, в погоне за очередной сенсацией, сидели по кабинетам и носа не показывали. В приемной дяди Фила неусыпно бдил Малкольм.
Я вошла, тихо прикрыла за собой дверь и решительно направилась прямо к кабинету родственника. Подстава со стороны старшего следователя, поведение лорда Прэтта и вице-канцлера, напряжение последних дней — все как-то смешалось, перепуталось. Я уже и сама не понимала, что именно сейчас чувствую, и почему мне так хочется плакать.
— Туда нельзя, — рыкнул противный Малкольм, едва я взялась за ручку. — Мистер Сольер…
Но я не слушала, даже не посмотрела в его сторону и распахнула дверь в кабинет дяди.
— Дядя Фил, мне очень надо… — ворвалась внутрь и резко остановилась почти на самом пороге.
В кабинете было пусто.
— Что за манеры, — раздался за спиной насмешливый голос Малкольма. — Зачем врываться, не дослушав до конца? Будь вы хоть немного более воспитанной, мисс Сольер, то дослушали бы меня и знали, что господин главный редактор отбыл по делам и сегодня уже не появится в редакции.
— А где дядя? — тихо вопросила я, оглядывая пустой кабинет, точно бы рассчитывала на то, что родственник вот сейчас выпрыгнет из шкафа с криками: «Сюрприз!! А вот и я!»
Глупо, да. И по-детски. Но мне было необходимо кому-нибудь пожаловаться.
— Откуда мне знать? — фыркнул Малкольм, загораживая обзор и весьма недвусмысленно указывая на дверь. — Но здесь его нет, и если вы убедились, что господин Сольер не прячется под столом, то прошу… — и он махнул рукой в направлении выхода, — покиньте его кабинет.
А мне стало так… ну так тоскливо, что я едва не разрыдалась прямо на месте. От позорного поступка удержало только понимание, что Малкольм уж точно не оставит такое мое поведение без внимания и начнет ехидничать и ядовито высмеивать мою несдержанность. А выслушивать несправедливые нападки или отвечать на шпильки еще и с его стороны я сейчас была не в состоянии. И потому просто поджала губы и молча развернулась, покидая кабинет главного редактора «Голоса Тайра».
Плакать хотелось уж просто невыносимо.
— Мисс Сольер? — тихо позвал меня Малкольм, но я решила не задерживаться. Еще не хватало разрыдаться прямо при нем. Нет уж, такой козырь в руки своему врагу я точно давать не собираюсь. — Рианна? — уже громче позвал меня Малкольм.
Я ломанулась к выходу, торопясь поскорее покинуть приемную и спрятаться от всего мира в своей каморке, где помещается только один письменный стол.
— А ну стоять!
До двери я добежать успела, только вот выскочить из приемной уже не смогла. Малкольм в мгновение ока оказался рядом и закрыл выход собой. Еще и меня ухватил за плечи, чуть встряхивая и вглядываясь в лицо.
— Что случилось?
— Пусти, — я рванулась, правда вяло как-то и совершенно без огонька, — не желаю с тобой разговаривать. Раз дяди нет, то и мне тут больше делать нечего.
— Ну уж нет, — покачал головой мой кровный враг и осторожно развернул лицом к свету. — Ты что, плакала?
— Еще чего, — фыркнула в ответ и пониже опустила голову.
— Что случилось? — с нажимом повторил свой вопрос Малкольм. — Тебя кто-то обидел?
— Да пусти ты меня! — я снова рванулась, на этот раз мне удалось вырваться из хватки Малкольма и даже отскочить на пару шагов. — У меня нет никакого настроения с тобой разговаривать и шпильками обмениваться. Так что прочь с дороги!
— Вот уж ни за что, — фыркнул противный секретарь и демонстративно повернулся к двери. Но лишь затем, чтобы запереть приемную на ключ. И ключ этот с ехидной ухмылочкой опустил в карман собственных брюк.
Я едва не застонала от разочарования. Слишком хорошо этот паразит меня изучил и прекрасно сейчас понимал, что куда-куда, а туда я точно не полезу, чтобы ключ достать.
— Да что тебе от меня нужно?
— Может, правду? — приподнял одну бровь Малкольм, приводя меня в еще большее бешенство.
Да, я разъярилась так, что уже и сама не понимала ни где нахожусь, ни с кем ругаюсь.
— Что ты себе позволяешь, приблудыш? — прошипела как та кошка, которой на хвост наступили. — Думаешь, что если дядя Фил тебя пожалел, подобрал, отмыл и на тепленькое местечко определил, то теперь ты тут всем заправляешь? Немедленно открой дверь и выпусти меня!
