Глава 54
— Да хрен я тебя отпущу, идиотка ненормальная!!! Не смей!
+Это Шура так орет?! Еще и ругается м-м-м примерно как полковой старшина на новобранцев-первокурсников. Что она делает, дура?! Нет, а кто она после этого? Взяла и сиганула вслед за мной, вцепилась как в родную маму, чуть не задушила. Летит вместе со мной, зажмурилась и орет в голос. Ее лицо близко-близко, и я вижу, как оно начинает таять, становиться все прозрачнее, словно Шура превращается в призрака.
Но меня это уже не пугает, потому что я тоже становлюсь словно бы легче и воздушнее с каждым мгновением, и и я откуда-то вдруг знаю, что сейчас самое главное крепко-крепко прижаться к своей нечаянной подруге-сестре и ни за что ее не отпускать. Вот сейчас сейчас!
Нас дернуло и рвануло, кидая из стороны в сторону, словно мы прыгнули со скалы на магической лиане-тянучке, привязав ее за ноги, есть такое развлечение у юных магов-экстремалов. Шура завизжала, я тоже не смогла молчать, но мы обе цеплялись друг за друга из последних сил, хотя неведомые силы швыряли нами, как кеглями, и с неожиданной силой пытались оторвать одну душу от другой. Главное, мы, кажется, уже сами не понимали, за каким троллем впиявились одна в другую, в голове осталась только одна мысль нельзя отпускать! Нельзя разделяться!
С Шурой мы уже орали хором, так, что наш крик сливался в один. Как еще голос не сорвали, и вдруг все прекратилось. Вот раз! И нету падения, нету темноты. И криков нету. И Шуры?! А я сама нахожусь неизвестно где, и это самое неизвестно где ругается страшными словами таким знакомым-знакомым мужским голосом, я его слышала столько раз давно-давно, уже почти забыла. И совсем недавно! Два голоса и два образа наслаивались один на другой, заставляя меня теряться в догадках и надеждах.
— Ну нет уж, хватит с меня! — яростно прошипели мне в лицо, и сильные руки выхватили из пустоты, стиснули, встряхнули. — Один раз я тебя отпустил и потерял, больше никогда! Что за идиотская привычка к самопожертвованию?!
Я распахнула глаза и судорожно вздохнула, глотая прохладный воздух как куски льда, с трудом и усилием. Зрение отказывало, все двоилось и троилось, плавая в мутном тумане. Но голос. Голос! И руки! Такие знакомые.
— Я больше тридцати лет думал, что потерял тебя, несносная девчонка! Больше тридцати лет каждый день винил себя в том, что случилось! Клял себя за то, что поверил клевете и не поверил в тебя и снова не узнал! Почувствовал, но опять не поверил этим чувствам. Прости, прости. Шивон! Открой глаза!
Какое там открой! Они у меня не просто раскрылись распахнулись и вытаращились! Потому что я тоже не верю ни собственным ушам, ни глазам этим, которые все равно ни тварьей дупы нормально разглядеть не могут! Но… но Кейдан?! В ответ меня стиснули так, что дыхание перехватило, и поцеловали. И еще раз поцеловали. И еще осыпали поцелуями лицо и руки, волосы, плечи. Я верила и не верила, таяла и плавилась в этих руках и никак не могла сообразить на каком я свете? Задыхаясь и отвечая на поцелуи, чувствуя, как по щекам слезы текут ручьями, я перестала задавать вопросы, потом, все потом. Живая я или нет, здесь я или там какая разница?! Я ведь даже не надеялась на эту встречу. Я даже думать и вспоминать себе запрещала. А сейчас, да катись оно все под гору огненными колесами! Кейдан! Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я отрыдалась, прежде чем утихли наши яростно лихорадочные поцелуи и объятия до боли. Но муть в глазах наконец рассеялась, я повернулась в руках своего любимого мужчины и напряженно уставилась ему в лицо.
— Ну что? — забеспокоился добрый доктор, знакомым-знакомым таким движением спрятав глаза за пушистыми, всем девчонкам на зависть, ресницами. — Ну, не похорошел, да, не лорд. Но если захочешь, я подкорректирую внешность, чтобы стать больше похожим на прежнего.
— Кей? Что за чушь ты несешь? — искренне удивилась я. — Какая разница, как ты выглядишь, если это ты?! Я ведь… я ведь даже не надеялась! Я себе даже думать об этом запрещала! Слишком больно.
— Ну вот, опять слезы. Ши, перестань у тебя обезвоживание наступит, хотя я даже не знаю, возможно ли это там, где мы сейчас.
— А где мы? — я поспешно вытерла слезы о его рубашку и попыталась выпрямиться, что было не так просто сделать, сидя у него на коленях. — И кто я?!
— Здрасте, приехали порталом, — добрый доктор снова повторил до боли знакомый мне жест, насмешливо приподняв одну бровь. — Да все там же, куда ты по собственной дурости второй раз попыталась самоубиться, в межмирьи. На Земле это место еще называют Порогом или Зазеркальем.
— А Шура?! — у меня захолодело сердце от боли и раскаяния.
Ведь если Кейдан в теле Александра, значит я в теле Шуры, а она сама… а я тут радуюсь, объятья-поцелуи, счастье фонтаном! Но ведь это все не мое, это все должно принадлежать…
— А ну прекрати сейчас же! — Кей резко встряхнул меня несколько раз. — Шивон! Глупая девчонка! Ты не поняла еще?! Ну-ка быстро вспомни, каким цветом была покрашена стена, возле которой стояла твоя кровать на первом курсе?
— Зеленым, — машинально ответила я, совершенно сбитая с толку.
— А теперь быстро: как звали кошку Анны Марковны из третьего подъезда?
— Липка, а полностью Липосакция. Очень тощая была, за то и прозвали, — все так же без раздумий выдала я. И замолчала, пораженная.
— Ну, поняла, наконец? — Александр Сергеевич улыбнулся мне знакомой Кейдановской улыбкой. — Нет? Вот дуреха. Не было никаких двух душ. Всегда была ты одна, просто в разных воплощениях. Здесь это называется в разных реинкарнациях. Ты позвала на помощь и сама притянула свой опыт из другого мира и другой жизни, уж не знаю, из прошлого или из будущего. Наверное, все же из будущего, из того времени, где ты научилась быть не только сильной, но и вредной девчонкой. Ну же, Шивон! Шура! Ну осознавай быстрее! Это. Все. Была. Ты! С самого начала!
— Но погоди, — я все никак не могла прийти в себя и осознать. — Погоди, но Шура же… а я… да мы совсем не похожи!
— У таких ненормальных, как ты, и раздвоение личности необычное, — вопреки насмешливым словам, Кей прижал меня к себе с невыразимой нежностью и снова поцеловал. — Не похожи, как же. Все отдать, лишь бы другим было хорошо. Если бы ты, дуреха благородная в двух лицах, не пыталась спасти «ту, вторую», одна часть памяти просто исчезла бы и осталась бы только та часть, что помнит опыт Шивон. Или Шуры. Но ты же упертая, как не знаю кто! Ты так цеплялась за вторую половину опыта, что две части слились воедино.
«Шур? Шура».
«Да здесь я только я теперь ты. Так странно. И забавно. Мне нравится».
«Полный дурдом. Я тоже теперь ты и знаю заранее, что ты ответишь. Я теперь так и буду беседовать сама с собой?»
«Ну можешь не беседовать, можешь спеть сама с собой или станцевать. С тебя станется».
«Эй, это я тут ехидина всегда была, а ты добрая и милая!»
«Ну, упс, как бы. Считай, что ты-я испортила меняя».
