Шура?! Я в ужасе опустила глаза на свой нагрудный карман, в котором уже привычно носила свою ненаглядную Лампу, и увидела, как оттуда мелкой крошкой сыплются пластиковые обломки.
Глава 53
— Шура! Шура! — я кричала в темноту до хрипоты.
Было очень страшно, но не за себя. Сама не знаю, как я очутилась в этом жутком месте, где не было ни верха, ни низа, ни света, ни тени. Расстояния и времени тоже не было. Шура! я почти сорвала голос, который, как ни странно, у меня все же был. А еще был холод и ощущение жуткого одиночества.
— Не кричи так, Ши, — вдруг сказали прямо у меня за спиной, и я резко развернулась, хотя сама не поняла, как я сделала это, вися в пустоте.
— Шура! Слава богам!
Молодая и очень красивая женщина с толстой русой косой на пышной груди грустно улыбнулась мне и склонила голову к плечу:
— Какая ты все же шумная, кошмар. Ты так разоралась, что мне даже пришлось вернуться иначе ты бы полвселенной на уши подняла.
— Ну и хорошо, ну и правильно! — я шагнула к ней, стремясь схватить за руку, притянуть, обнять.
Только тут я поняла, что у меня тоже есть тело, но не Шурино, а мое собственное, из прежнего мира.
— Ты такая красивая, — сказала Александра, отступая на полшага и грустно улыбаясь. — Я примерно так себе тебя и представляла. А еще я всегда сама хотела быть такой: решительной, быстрой, сильной. Уверенной в себе. Чтобы все испытания по плечу и ничего не страшно.
— Да кто тебе глупости такие сказал не страшно?! — поразилась я. — Еще как страшно! Точно как и тебе. Но ведь ты и сама научилась перешагивать через страх и действовать! Ничуть не хуже меня. А вот быть такой мамой и такой доброй, спокойной, теплой это то, чего всегда хотелось мне и чего я не умею.
— Без тебя я бы никогда не стала ни сильной, ни смелой, — покачала головой Шурочка. — Это я твоей силой сильная, а сама по себе клуша. Поэтому все справедливо. Ты останешься жить и позаботишься о моих… наших детях, а я уйду туда, куда должна была отправиться уже давно. А у вас все будет хорошо, с мальчишками и добрым доктором. Видела, как он кинулся? Как смотрит на тебя?
— Да не на меня! Дура! — я от страха, что Александра сейчас уйдет, потеряла терпение и способность разговаривать спокойно. — На тебя он смотрит! На тебя! Это же твоя жизнь! Твои дети! Как ты можешь опять просто взять и сдаться?! Оставить их?!
— А кто меня спрашивает? — Шура не рассердилась. — Ты не поняла еще? Я просто не могу остаться. Не может быть две души в одном теле, это разрушает его. Помнишь тот зачет по прикладной некромантии и серую книжицу с чернильной кляксой на обложке, которая лежала на столе у преподавателя? И еще открыта была как раз на странице с описанием?
— Но найдем тебе другую лампочку, придумаем что-нибудь! — не хотела сдаваться я. — Время-то есть, не сразу же тело разрушится!
Я вспомнила! И дурацкий зачет, и дурацкое пособие. Вспомнила! И не собиралась отступать.
— Глупенькая, ты так и не поняла? Не была я ни в какой лампе. Это просто иллюзия, самовнушение, какой-то странный финт разума. Я с самого начала была с тобой в одном теле. Иначе как бы мы слышали мысли друг друга? Как бы я из лампы вдруг перехватывала контроль над телом?
— Но тогда же еще лучше! К троллям лампочку, мы что-нибудь другое придумаем.
— Нет, Шивон. Времени не осталось, — Шура грустно покачала головой, и на ее глаза навернулись слезы. — Понимаешь, ведь я сама отказалась от своей жизни, когда позвала тебя. Так что она теперь твоя.
А я вдруг почувствовала, как она ужасно не хочет уходить и из последних сил старается мне этого не показывать. Как ей горько и страшно, как она уже скучает по своим мальчишкам и, вот странность, по этому непонятно откуда взявшемуся незнакомому мужчине, умеющему молча подставить плечо и не требовать ничего взамен. Это была ее жизнь. Хорошая, плохая, всякая. Она ее прожила и выстрадала, она сама научилась справляться с трудностями, а я… Хорошо со стороны указывать, что все проблемы пустяки! Легко рубить с плеча, если это вроде как не совсем твоя жизнь. Поучать чужую слабость тоже труда не представляет, как и чести. Очень просто сказать ой, да она сама дура, сама виновата, что слабая! Сама отказалась! Сама хотела уйти!
Так чего теперь?! Легко, да даже близкому человеку в запале такое можно ляпнуть, а уж чужому так и вовсе слова сами на язык просятся, греют самолюбие, утешают страхи я не такая, я вот бы не позволила так с собой, да я бы со мной такого не случится! Меня не предадут близкие, я не останусь сломленная и одинокая в тяжелой ситуации. Слова-заклинания. Обвинить того, с кем беда случилась, чтобы уверить самое себя: я в безопасности, я же не такая, это она дура.
М-да только это так не работает. Слабость и беда может случиться с каждым никто не совершенен. И я не имею права из-за минутного Шуриного отчаяния, в котором она пожелала исчезнуть из своего тела, отнимать у нее жизнь. Это не честно, это гадство и свинство, а еще… А еще я успела ее полюбить, эту дурочку из другого мира, такую похожую на меня в своем самопожертвовании и такую другую! В чем-то слабую, в чем-то сильную. Живую. Полюбить как сестру, родную и близкую. Никогда и ни с кем мы еще так не понимали друг друга с полуслова, с полумысли! И разве теперь я смогу забрать ее тело, просто чтобы выжить и не бояться темноты?!
— Шура, стой! — я все же была лучше нее тренирована, быстрее двигалась, даже в этом странном месте, поэтому мой рывок оказался для нее неожиданностью и я все же успела поймать дурынду за руку. — Не смей мне тут, слышишь?! Ты права не имеешь вообще! У тебя дети! Им, кроме защиты, еще и мама нужна, настоящая, понятно?! Так что бегом пошла на место и не вякай даже!
Я нарочно почти грубила и почти орала, в надежде, что мягкая, спокойная Шура в последний раз спасует перед таким напором, уступит, стушуется и… Ага, не тут-то было. Она так рванулась из моих рук, что я даже вскрикнула от неожиданности. Но не отпустила.
— Дура! — дожили, теперь она меня обзывает. — Ты не поняла, что ли?! Кто-то из нас умрет! И я не хочу, чтобы это ты была, понимаешь?! Живи! Будь счастливой за двоих! Ты сможешь, и ты заслужила, а я сама, сама выбрала! Сама и буду отвечать!
— Так и я сама выбрала, — ко мне вдруг пришло спокойствие, Шуриных рук я не выпустила, но дергать и трясти ее перестала, просто смотрела ей в лицо и улыбалась. — Там, дома. В моем мире. Я сама выбрала уйти, чтобы те, кто остался, не пострадали. Так что все правильно. Я свою жизнь прожила и ни о чем не жалею. А ты не имеешь права сдаваться и бросать свою. У тебя еще есть обязательства. Ты должна все наладить и все исправить сама. Вырастить детей. Найти себя, реализоваться в том, что тебе действительно нравится. Полюбить по-настоящему, а не как этого жаба-кровопийцу. Получить ответную любовь. Это твоя жизнь, Шура. Твои уроки. Ты не имеешь права перекладывать ее на чужие плечи.
Это я прямо по наитию нужные слова нашла! Не уговаривать Шуру забрать жизнь как приз и подарок, а представить это как ее обязательства. Все же она слишком правильная девочка. Она заколебалась И этого мгновения мне хватило, чтобы, крутнувшись на одной ноге, рывком затащить ее на тот пятачок стабильности, где я до этого зависала, а самой, оттолкнувшись, упасть во тьму.
