— Это уже неважно.
— Как прикажешь тебя понимать? — не в силах большесдерживаться, закричала Мариэлла.
— Думаю, ты меня все-таки поняла.
— Все кончено, так? — Если только что-тосуществовало. Кроме Тедди, у них же никогда не было ничего общего.
— Все было кончено тогда, когда Делони увез отсюдамоего сына. Ты можешь идти к нему обратно после суда. Если он, конечно,останется жив. Поплачете вместе. И еще кое-что тебе скажу. Я тебя никогда непрощу. — Вот это он сказал действительно серьезно.
— Малкольм, ты хочешь меня бросить? Я к этому готова.Могу хоть сегодня переехать в гостиницу.
— Послушай, тебе мало скандалов? Могла бы, по крайнеймере, подождать, пока кончится суд и пресса забудет о нашем существовании.
Она молча вышла. Теперь ничто не могло ее удивить. Она вышлазамуж за чужого человека. И этот человек ее возненавидел за то, что онапотеряла сына. Еще одного сына. Жизнь жестоко с ней обходится. Что бы нислучилось теперь, найдут ли Тедди, нет ли, ее браку с Малкольмом пришел конец.
Глава 12
На следующее утро Мариэлла завтракала у себя в комнате ипросматривала газеты. Там было все, весь вчерашний позор, все унижение,которому ее подверг Уильям Палмер. В первой же статье, которая попалась ей наглаза, говорилось, что она клиническая сумасшедшая и ее надо снова водворить вбольницу. Все это становилось еще ужаснее оттого, что Малкольм помог иморганизовать весь этот ужас. Мариэлла перевернула лист и увидела материал,подписанный Беатрисой Риттер. Ей не хотелось читать, но глаза против воли заскользилипо странице, тогда она принялась читать с самого начала и сквозь слезыпрочитала репортаж.
«Исполненная достоинства, элегантная, изысканная МариэллаПаттерсон предстала вчера перед судом и ни разу не потеряла самообладания,несмотря на то, что в течение нескольких часов прокурор подвергал ее жестокойморальной пытке и пытался ее полностью дискредитировать. Но он своего недобился. У всех, кто видел эту женщину, она вызвала восхищение. Почти десятьлет назад в результате несчастной случайности она потеряла двух первых детей.Подробности этого происшествия поразили публику, но миссис Паттерсон стойкоперенесла боль от воспоминаний о той давней трагедии. Затем она перешла кобъяснению причин своего развода с Чарльзом Делони. После гибели детей она находиласьна излечении в санатории в Швейцарии, но это известие не встретило нипонимания, ни сочувствия, а только насмешки, и было злонамеренно использовано,чтобы уменьшить значимость показаний Мариэллы Паттерсон…» Репортаж был большой,на полстраницы, и заканчивался так: «Мы вчера увидели на суде мать пропавшегоребенка и убедились в одном: несмотря ни на что, она остается истинной леди.Она вышла из зала суда с гордо поднятой головой, хотя ее материнское сердцеразрывалось от горя». Дальше шла подпись — «Беа Риттер».
Мариэлла поднесла платок к глазам и поднялась, чтобы надетьшляпу. У Беа Риттер нашлись для нее добрые слова, но они не меняли дела. Ее мужи государственный обвинитель вступили в заговор с целью не дать ей помочьЧарльзу Делони. Хотя она и не собиралась как-либо помогать ему. Но ихбеспокоила даже ее неуверенность в виновности Чарльза.
Малкольм и Джон Тейлор уже ждали ее в машине. На ней былочерное платье, черная шляпа и темное пальто с бобровым воротником. По дороге небыло произнесено ни единого слова. Мариэлла не обращалась ни к Малкольму, ни кДжону, а сам Малкольм всю дорогу не отрываясь смотрел в окно. Да и Джону нечегобыло сказать. Он улучил момент, когда она садилась в машину, и прикоснулся кней. Но высказать свои чувства сейчас он не мог. Он хотел только еще разуверить ее в своей поддержке, но как он мог хотя бы ободрить ее в зале суда?
Судья Моррисон еще раз напомнил присутствующим, что ихобязанность — соблюдать должный порядок. Строго взглянув на журналистов, онприбавил, что безответственно со стороны прессы публиковать сообщения, несоответствующие действительности. Ему не понравились статьи о Мариэлле,написанные явно под впечатлением от вчерашнего заседания.
Затем пытка была продолжена. Уильям Палмер, по-видимому,решил, что показаний самой Мариэллы ему недостаточно и другие свидетели должныподтвердить ее умственную несостоятельность. В этом случае наверняка долженбыть вызван Малкольм, а уж он-то не сомневался в виновности Чарльза Делони.
Снова был вызван Патрик Рейли, затем Эдит, наконец, миссГриффин. Втроем — не без помощи Палмера — они изобразили Мариэллу распущеннойистеричкой. По их словам, она не способна даже управлять собственным домом,заботиться о ребенке или хоть как-то быть полезной мужу.
— Как по-вашему, миссис Паттерсон может отвечать засвои поступки? — спросил Билл Палмер гувернантку, и Том Армур в тысячныйраз поднялся и заявил протест:
— Эта женщина — не эксперт. И миссис Паттерсон — неподсудимая. Если нужно освидетельствовать ее на предмет психического здоровья,нужно пригласить психиатра, а не гувернантку, черт побери!
— Мистер Армур, — зарычал судья, — я отстранювас от участия в процессе, если вы не потрудитесь выбирать выражения!
— Прошу прощения.
— Протест отклонен.
И пытка пошла своим чередом. Снова у Мариэллы не былоникакой поддержки. Джон Тейлор и Чарльз Делони знали, что о Мариэлле говорят неправду, но они не могли прийти ей на помощь. И даже собственный муж был теперьпротив нее.
— Можете ли вы сказать, что она была хорошейматерью? — спросил Уильям Палмер у мисс Гриффин. Бедная женщина слегкарастерялась. Пауза продолжалась недолго, но Мариэлле было тяжело вынести итакую.
— Пожалуй, нет.
Публика ахнула, а у Мариэллы потемнело в глазах. Онаподалась вперед, и Джон Тейлор незаметным жестом велел ей успокоиться, пока наее состояние не обратили внимание репортеры.
— Не будете ли вы так любезны сказать нам, почему вытак считаете?
— Она слишком часто была нездорова и чрезмернонервничала. Детям нужна стабильность, они должны находиться рядом с увереннымив себе людьми. Такими, как мистер Паттерсон.
Мисс Гриффин явно гордилась собой, и Мариэлла в очереднойраз подумала, что же она такого сделала, что все эти люди ее ненавидят.
— Ваша честь, — снова поднялся с места ТомАрмур. — У нас дело не о лишении родительских прав, поэтому нас не должныинтересовать качества миссис Паттерсон как матери. У нас дело о похищении, аречь до сих пор шла не о моем подзащитном. А его эти свидетели даже не знают.
Они и Мариэллу-то толком не знают, но Палмеру требовалосьубедиться, что она уничтожена бесповоротно. В его планы входило не оставлятьникаких сомнений в ее несостоятельности, чтобы впоследствии ее показания немогли принести пользу защите. В самом деле, кому придет в голову прислушиватьсяк мнениям женщины, которая провела долгое время в психиатрической клинике икоторую даже прислуга считает плохой матерью? Палмер оказался мастером своегодела. Сегодня ему предстояло нанести последние штрихи на общую картину.
