Книга Битва за Францию - Ирина Даневская

После возвращения из Англии в Брюссель графом де Бутвилем опять овладела жесточайшая меланхолия. Долгие дни он проводил в постели, время от времени давая себе труд утолить голод и жажду, и вспоминал счастливые мгновения своей последней встречи с английской королевой. Прощаясь с Бутвилем, Генриетта не нашла в себе силы решительно приказать молодому человеку не искать больше с нею встреч, и обнадеженный её молчанием граф жил ожиданием следующего свидания. Но граф плохо представлял себе, как его осуществить, потому что герцог Бэкингемский, вручая молодому человеку письма для инфанты и герцогини де Шеврёз, дал ему понять, что следующий визит в Англию непременно закончится для него плачевно. Разумеется, Бутвиль тут же попытался вызвать министра на дуэль, но Бэкингем, смеясь, повторил ему слова маркиза Гамильтона, который, узнав о дуэльных подвигах господина де Монморанси, как-то сказал: «Если бы этот человек прислал мне вызов, я бы не ответил на него, не получив одновременно свидетельства от его врача, что желание драться не проистекает от болезни». Пришлось Бутвилю покинуть Англию, так и не рассчитавшись с обидчиком и без какой-либо надежды туда вернуться.

Эта скорбная мысль приводила Франсуа в такое отчаяние, что его жертвой чуть не стал граф де Шапель, безуспешно пытавшийся вернуть кузена к привычному образу жизни. И вполне вероятно, что дружба между кузенами на этом бы и окончилась, если бы в Брюссель не прибыл господин де Шоке с очередным письмом от маркиза де Беврона, где тот в весьма дерзких выражениях напоминал о дуэли.

— Вижу, господин д'Аркур никак не уймётся, — Бутвиль раздражённо скомкал письмо и ловко бросил его в камин. — Придётся мне его успокоить.

Шоке учтиво поблагодарил господина Монморанси за добрые намерения и согласно принятым правилам поединка предложил графу самому назначить дату и место встречи.

Бутвиль оказался в затруднительном положении.

— Беврону хорошо известно, что мне запрещён въезд во Францию, — недовольно ответил он. — В Нидерландах я биться не могу, потому что дал слово эрцгерцогине. В Лотарингию Беврон сам ехать не желает, потому что не в ладах с лотарингским герцогом, а в Англию мне путь заказан. В Савойю ехать бесполезно, потому что не успеем мы с Бевроном пересечь границу, нас обоих тотчас же арестуют... Проклятье! Неужели во всей Европе не найдётся места, где бы я мог спокойно подраться?

Господин Шоке смотрел на расстроенного этим открытием Бутвиля во все глаза.

— Ладно, сударь, — забияка задумчиво наморщил лоб. — Возвращайтесь в Париж и передайте Беврону, что я что-нибудь придумаю.

— Полагаюсь на ваше слово, граф, — поклонился Шоке.

Он отправился в Париж, где честно передал Беврону свой разговор с Бутвилем.

Взбешённый господин д'Аркур дал волю своему гневу.

— Все говорят о Бутвиле, как о храбром человеке! — заорал он. — Я и сам так думал, но теперь вижу, что он испугался встречи со мной. Сейчас я говорю об этом только своим друзьям, но если граф в скором времени не примет моё приглашение, я заявлю об этом во всеуслышание!

Разумеется, друзья де Беврона позаботились о том, чтобы эти слова стали известны всему Парижу.

* * *

Тем временем судьба Бутвиля изменилась к лучшему — инфанта Изабелла, хоть и была расстроена полученными через графа сведениями о подписанном союзе между Испанией и Францией, всё же добилась от Людовика XIII согласия на возвращение Бутвиля во Францию. Приятное известие Франсуа встретил печальной улыбкой.

— Какого чёрта мне ехать в Париж, если вскоре опять придётся уносить оттуда ноги? — сказал он де Шапелю. — Если уж нельзя избежать дуэли, то я напишу Беврону и предложу ему встретиться на границе Франции, чтобы не слишком дразнить королевское правосудие. Кузен, что ты об этом думаешь?

— Думаю, что вы с беднягой Ториньи уже щадили чувства Его Величества, когда решили биться в провинциальной дыре, — кусая ус, проговорил Шапель. — И что? Разве король оценил такое самопожертвование?

— Ты прав, — вздохнул Монморанси. — В том дрянном городишке, где мы собрались драться, оказалась только одна гостиница, в которой не было свободных мест. Так что нам с графом пришлось провести ночь в одной постели, согреваясь теплом друг друга, так как каналья трактирщик пожалел дров, чтобы хорошенько растопить камин... Чёрт возьми! Да я не меньше Беврона сожалею о гибели Ториньи. Он был моим другом...

— То есть, — перебил его Шапель, — ты согласен, что нет нужды подвергать себя лишениям ради спокойствия духа Его неблагодарного Величества? Что касается меня, то я бы дрался в Париже, хотя бы для того, чтобы показать королю и кардиналу всё, что я думаю об их эдиктах.

Бутвиль расхохотался.

— Ладно, едем в Париж, — ответил он. — Король разрешил мне вернуться во Францию, но запретил являться ко двору. Счастье Его Величества — иначе, я бы устроил дуэль прямо в Лувре!

Шапель радостно кивнул и, вытащив шпагу из ножен, дурачась, нанёс меткий удар невидимому противнику.

* * *

Франсуа д'Аркур маркиз де Беврон преспокойно обедал в своём парижском доме, когда лакей доложил ему о визите графа де Бутвиля. Маркиз, который ничего не знал о королевском указе, так удивился, увидев своего врага в Париже, что поперхнулся вином и ещё долго откашливался. Бутвиль с ледяной улыбкой на лице наблюдал за ним. Ему уже сообщили о дерзком заявлении маркиза.

— Кажется, сударь, вы считаете меня трусом? — поинтересовался Франсуа, когда его противнику удалось немного отдышаться.

— Боже меня упаси, — выдохнул д'Аркур. — Но я рад, что мои слова заставили вас поторопиться с ответом. Ваши условия?

— Шпага и кинжал. Завтра, двенадцатого мая, в три часа дня на Королевской площади прямо под окнами кардинала.

Маркиз вытаращил глаза от удивления. Но желание выглядеть таким же отчаянным храбрецом, как сам Бутвиль, взяло верх над здравым смыслом.

— Я буду там, — пообещал он.