Кадры
Особенность ЧК такова, что кадры чекистов должны быть особо проверенными. Люди в ЧК находятся на таком остром участке политической работы, что от них требуется очень многое и в первую очередь, чтобы они были закаленными большевиками. В самом деле, связь с агентурой, состоящей часто из чуждых нам людей, отсутствие критики их работы, все это ставит чекистов в особое положение. Один предатель среди чекистов может наделать такую уйму контрреволюционных гадостей для Советского Союза, каких не может сделать целая организация. Являются ли чекистские кадры в этом смысле если не идеалом, то, во всяком случае, приближением к нему? Пример состава чекистов ленинградской ЧК не говорит об этом. Мне пришлось, просматривая аппарат ленинградской ЧК, вычистить 280 чел. из оперативных отделов, причем надо сказать, что в число проверяемых не вошла милиция, ЗАГС, пожарная охрана и т.п., а вошло, собственно, только Управление государственной безопасности с его Особым отделом, ЭКУ, СПО, Оперодом и т.д.
Из этих 280 чел. 180 чел. я вынужден был направить в лагеря и 100 чел. счел возможным использовать не на чекистской работе, а на работе в милиции, ЗАГСе, в пожарных частях и хозяйстве ЧК. Среди вычищенных настолько много чуждых нам людей, что они в любой момент могли нас предать. У меня нет уверенности, что они не предавали. Есть бывшие белые офицеры, много дворян довольно видных фамилий, не меньше бывших троцкистов и зиновьевцев, значительная часть просто разложившихся людей и политически и морально… Лично я думаю, что я вычислил мало, придется чистку еще продолжить, в особенности в части перевода из Ленинграда на чекистскую же работу в другие места. Однако, я этого проделать не мог по той причине, что пришлось бы разгромить ЧК, тогда как работы было очень много. Я условился с Ягодой так, что после того, как первая партия чекистского пополнения из других краев, которые мы наметили с Ягодой, придет в Ленинград, можно будет через некоторое время продолжить чистку и остального состава чекистов.
Что собой представляет оставшийся состав чекистов?
В большинстве случаев это малокультурные люди. Как правило, они загружены с головой оперативными дедами, почти совершенно не берут в руки книги, не читают не только политической и экономической литературы, но даже редко читают беллетристику. Кстати сказать, общее, что бросается в глаза среди чекистов, это пренебрежительное отношение к чтению, к культуре, к знаниям. Такое положение с чекистскими кадрами, казалось бы, со всей остротой должно было бы поставить вопрос о воспитательной работе среди чекистов и об их учебе. На деле ни того, ни другого нет. Никакой серьезной политической воспитательной работы среди чекистов не ведется. Все дело сводится, как правило, к тому, что чекисты воспитывают, по любимому выражению многих, в духе “чекистской дисциплины”. Если это можно называть серьезным воспитанием, то на этом дело ограничивается. Никакого политического воспитания людей в духе преданности партии, в духе большевистской бдительности, прозорливости, скромности — нет. Все воспитание слишком узко сконцентрировано на чекистских особенностях, на своей ведомственной специальности. В этом смысле для чекистов следовало бы взять в пример Красную армию, где наряду с прохождением специфических военных дисциплин, наряду с прохождением специальности, красноармеец и командир воспитываются политически настолько хорошо, что каждый из них проходит одновременно и прекрасную партийную школу. Достаточно сказать, что опыт выделения в качестве начальников политотделов 300 комиссаров полков блестяще себя оправдал, показав, что из них вышли едва ли не лучшие руководители политотделов МТС, хотя, как известно, партия дала немало квалифицированных людей с партийной работы в политотделы. Особенность чекистской среды, плюс вся сумма их воспитания отражается и на бытовых условиях чекистов. В подавляющем своем большинстве чекисты — это замкнутая среда и в быту их имеются массовые случаи “буржуазности”. Достаточно сказать, что жены чекистов стали буквально нарицательным именем…».
Доносительство приняло огромные масштабы. «Врагом народа» можно было стать рассказав при доносчике анекдот, нечаянно уронить портрет вождя или случайно сохранить в квартире или на работе книгу 20-х годов с портретом Троцкого (Зиновьева, Бухарина, Тухачевского…). Нередкими были сообщения в газетах, что один человек разоблачил 69 врагов, а другой — 100 и т.д.
В одном из городов член партии «разоблачил» всю свою партийную организацию. На XVIII съезде партии, когда «перегибы», допущенные во время чисток, подвергались запоздалой и частичной критике, огласили рассказ одного доносчика о том, как ему удалось добиться снятия пятнадцати секретарей местных партийных организаций. В докладе на том же съезде А.А. Жданов говорил: «В некоторых организациях клеветники настолько распоясались, что кладут ноги на стол. Вот, например, в одном из районов киевской области был разоблачен клеветник Ханевский. Ни одно из многочисленных заявлений, Поданных им на коммунистов, не подтвердилось. Однако этот клеветник не потерял присутствия духа и в одном из своих разоблачительных заявлений в обком КП (б)У обратился с такой просьбой: “Я выбился из сил в борьбе с врагами, а потому прошу путевку на курорт”. Некоторые члены партии, для того, чтобы перестраховаться, прибегали к помощи лечебных учреждений. Вот справка, выданная одному гражданину: “Товарищ (имя рек) по состоянию здоровья и сознания не может быть использован никаким классовым врагом для своих целей. Райпсих. Октябрьского района г. Киева”».
Некоторые бредовые доносы приводили к невероятным результатам. Так некий гражданин Силаков дезертировал из Красной Армии, а затем сдался властям. Он заявил, что планировал налет на почтовое отделение, чтобы добыть денег для террористической организации, но потом передумал и решил добровольно отдать себя в руки советской власти. В НКВД к Силакову применили «методы физического воздействия», после чего изложенная им версия была кардинально изменена. Теперь в качестве террористов фигурировали не только Силаков и его друзья, но целое воинское подразделение, из которого он дезертировал. Во главе «организации» теперь стоял его командир, а целью заговорщиков было совершение террористических актов против членов правительства. Почти весь личный состав подразделения, от командира до водителей, был арестован, причем многие — вместе с женами. По «делу» были привлечены также две сестры Силакова, его отец и старая больная мать. Привлекли также дядю, который всего лишь один раз виделся с племянником, но служил унтер-офицером в царской армии. По новой версии, дядя превратился в «царского генерала». «Дело» разрослось до такой степени, что «в минской тюрьме не осталось ни одной камеры, где бы ни сидел человек, связанный с заговором Силакова». После ареста Ежова Силаков и все арестованные по его «делу» были допрошены заново, и им предложили отказаться от своих показаний. Некоторые на это не соглашались, опасаясь провокации, и лишь после уговоров и соответствующего «воздействия» отказались отложного признания своей «вины» в преступлении, которое грозило им смертной казнью. В результате Силаков был приговорен к трем годам тюремного заключения за дезертирство.
Разобщение и развращенность людей, отравленных взаимной подозрительностью и натаскиваемых на ложь и клевету, способствовали тому, что в дело вступали, говоря словами Хрущева, «просто шарлатаны, которые избирали для себя профессией разоблачение врагов народа». В этой связи Хрущев рассказал случай, ставший «анекдотом, который по всей Украине передавался из уст в уста». На одном из собраний какая-то женщина, указав пальцем на коммуниста Медведя, закричала: «Я этого человека не знаю, но по глазам его вижу, что он враг народа». Медведь, не растерявшись, нашел единственно подходящий ответ: «Я эту женщину, которая сейчас выступила против меня, не знаю, но по глазам вижу, что она проститутка» (Хрущев сказал, что Медведь «употребил более выразительное слово»). Самое страшное заключалось в том, что, по словам Хрущева, лишь такая «находчивость» спасла Медведя; «если бы Медведь стал доказывать, что он не враг народа, а честный человек, то навлек бы на себя подозрения».
