Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Во время заседаний Сталин мало сидел на председательском месте, и я всегда внимательно оглядывал движущуюся мимо меня фигуру в защитном френче, вглядывался в его манеру держать себя, прислушивался к его неторопливой негромкой речи, интонации голоса и хотел понять, в чем притягательность этого человека, почему так беспрекословно покоряются его воле и желаниям миллионы людей. Почему эти неторопливые слова так бурно и сильно впечатляют слушателей, вызывая у них прилив огромной энергии и подъема? Хотелось делать именно так, как говорил Сталин, не сомневаясь, с полной ответственностью выполнять все его указания и распоряжения. Видимо, сила этого воздействия состояла в том, что Сталин был уверен в правдивости, верности своих слов, в ясности своих мыслей, безошибочности выдвигаемых им предложений, и его уверенность охватывала и завоевывала массы.
Часы и трубка Сталина
— А есть ли у Вас, Яков Ермолаевич, что-нибудь памятное от Сталина? — продолжаю расспрашивать Чадаева.
Его лицо просветлело:
— Есть, конечно, — часы и трубка.
— А как они оказались у Вас?
— Начну с часов, — ответил Чадаев. — Однажды при докладе Сталину, когда я левой рукой положил перед ним на стол несколько документов (в правой руке держал папку), он вдруг схватил меня за левую руку и не без иронии произнес: «Скажите, пожалуйста, какие у него интересные часы… Это что за часы?»
Я ответил, что это швейцарские часы, которыми пользуются американские летчики. Часы не боятся ударов, воды и магнитного притяжения. Мне их недавно подарили.
— Такие мне не известны, — сказал Сталин.
Я начал снимать часы, чтобы Сталин их лучше разглядел. Но он остановил меня:
— Не снимайте.
Подписав документы и поручив мне одно задание, Сталин чуть поднял руку в знак того, что можно уходить.
Проходя мимо Поскребышева, я спросил его: «Александр Николаевич, товарищ Сталин что-то моими часами заинтересовался?»
— Ты что, с Луны свалился? — ответил тот. — У товарища Сталина есть коллекция ручных часов. Хотя и небольшая, но очень интересная.
От Сталина я зашел в кабинет к Булганину, чтобы получить визу на один проект распоряжения Совнаркома. В двух словах рассказал Николаю Александровичу и о том, что Сталин заинтересовался моими часами.
— Ну-ка покажи, что это за часы.
Я снял с руки часы и положил на стол.
— Ничего особенного в них нет, — сказал Булганин. — Такими часами пользуются летчики. Но товарищ Сталин, очевидно, обратил на них внимание потому, что, как я знаю, он коллекционирует часы. Как-то я случайно оставил у него свои карманные часы, но обратно получить их уже и не пытался.
Вернувшись в свой кабинет, я быстро подготовил проект документа, который мне поручил сделать Сталин, и стал размышлять: подарить «хозяину» часы или нет. Ведь его реакция на этот шаг может быть разной: включая и нежелательный вариант («снять с работы за подхалимаж» и т. д.).
Наконец я все-таки решился, позвонил Поскребышеву и спросил, на месте ли Сталин. Он ответил, что Сталин ушел обедать. Тогда я отстегнул часы, положил их в конверт вместе с проектом постановления и отнес в приемную для передачи Сталину.
Обычно Сталин после ознакомления с моими бумагами вскоре меня вызывал и возвращал подписанные им документы. На этот раз никакого вызова не последовало. Прошли целые сутки. Я почти не спал. Ну, думаю, будет неприятный разгон за неосмотрительный поступок.
Наконец звонит Поскребышев и говорит:
— Чего не заходишь? Давай приходи и часы свои забирай.
Я просто похолодел. Захожу к Поскребышеву. Получаю запечатанный конверт, в котором что-то топорщилось. Скорее — в свой кабинет, разрезаю ножницами конверт и извлекаю подписанный Сталиным документ и коробочку. Открываю ее и с изумлением вижу золотые часы-хронометр.
Через несколько дней меня встретил начальник охраны Сталина генерал Власик.
— Ну, задал ты мне задачу!
— Какую же, Николай Сидорович?
— Ну, как же. Вызвал меня товарищ Сталин и дал поручение — срочно найти хорошие часы. Я всю Москву объездил и, наконец, в одном складе приобрел этот хронометр. Привез товарищу Сталину, а он и говорит: «Это для обмена с товарищем Чадаевым».
Сам же Сталин при последующих встречах со мной ни словом, ни намеком не напомнил мне и не показал вида о случае с часами. И не спросил меня — понравились ли мне его часы. В свою очередь и я не пытался чем-нибудь напомнить ему об этом случае…
* * *
Я. Е. Чадаев рассказал и другую историю, связанную на этот раз со сталинской трубкой.
По его словам, уже в первые годы после разгрома фашизма здоровье Сталина заметно ухудшилось. Во многом сказалось огромное напряжение военных лет. В чем-то ему пришлось себя ограничивать. Врачи настойчиво рекомендовали «вождю народов» бросить курить. Курить он стал гораздо меньше, большую трубку заменил на меньшую по размеру, хотя окончательно «порвал с курением» только в последний год жизни.
— Во время одного из вызовов к Сталину, — рассказывал Яков Ермолаевич, — я получил от него задание переделать какой-то неудачно подготовленный проект решения. Не помню, кто его готовил.
— Полагаю, вы быстро доработаете этот документ, — сказал Сталин. — Поэтому садитесь здесь за стол и поработайте.
Только я принялся за дело, в кабинет вошли Молотов, Микоян, Каганович, кто-то еще из членов Политбюро и пригласили Сталина на чашку чая.
Уходя, он предложил мне остаться, а после готовности документа оставить его у него на столе.
Я действительно довольно быстро все сделал, удовлетворенный, немного потянулся и почувствовал, как под ногами «загремел» какой-то предмет. Наклонился — небольшая курительная трубка. Нетрудно было догадаться, кому она принадлежит. Я ее поднял, повертел в руках, осмотрелся и… положил в карман.
Буквально на следующий день меня встречает тот же генерал Н. С. Власик, поманил пальцем и спрашивает:
— Это ты трубку товарища Сталина стащил? Понимаю, что отпираться бессмысленно, и отвечаю: «Да, я. Но трубка валялась под столом, и я подумал, что она уже не нужна».
— Ох, хитрец, но понять тебя можно, — заметил Власик и, видя мое большое смущение и огорчение, сказал: — Ладно, оставь ее себе на память. Товарищ Сталин искал, искал и нашел такую же.
Переговоры в Берлине
Г. А. Куманев: Что вам известно, Яков Ермолаевич, о содержании переговоров В. М. Молотова с Гитлером во время поездки наркома иностранных дел СССР в Берлин в ноябре 1940 г.? Как расценивались в Кремле состоявшиеся переговоры и перспективы войны с Германией?
Я. Е. Чадаев: Это довольно широкая тема. Поэтому, отвечая на данный вопрос, я буду в основном опираться на мои записи выступлений Сталина и Молотова на заседании Политбюро с оценкой поездки в Берлин.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
