Миклош долго смотрел на неё, опустившуюся на пол и рыдавшую в три ручья, пока, наконец, до него не дошло.
— Это была твоя идея?
— Я не знала, что это их убьёт, — заикаясь, ответила Ярушка, — а они просто взяли и сделали то, что я им велела.
— Тени очень преданы, — согласился Миклош, — но не переживай, скоро набежит толпа новых. В Горах их шатается не меньше, чем мух в свинарнике.
Девушка не ответила, только спрятала лицо в ладонях и зарыдала ещё больше.
Ближе к утру в замок стали сползаться покинувшие его обитатели. Кони радостно ржали в верхних конюшнях, несколько ядокрылов, не успевших улететь далеко, хлопали крыльями и возбуждённо клекотали. Зельда гремела посудой, покрикивая на Миклоша, вынужденного помогать ей на кухне вместо теней.
Впрочем, одна тень всё же осталась. Видимо, Зельда не пустила её с остальными, поручив другие дела. Но то было слабое утешение.
Ярушка поднялась из кресла, в котором продремала всю ночь, отыскала кувшин с водой и умылась, гадая, что скажет Ирвальд, когда узнает, что она сделала с тенями.
В обеденном зале кто-то был. Ярушка успела заметить синий плащ, вышитый серебряными нитями, и длинные ножны, украшенные богатым рисунком. Грозная стать владыки возвышалась над камином, отчего зал стал казаться намного меньше.
Но это был не Ирвальд.
Ярушка опустила глаза и присела в почтении, приветствуя Мораша. Тот грозно посмотрел на неё из-под тяжёлый бровей, угрюмо нависающих над ресницами. Взгляд его белёсых глаз был неласков. Однако он всё же кивнул невестке, жестом приглашая за стол.
Она послушно села, сложив ладони на коленях, не зная, что и сказать.
— Стало быть, это была твоя идея? — спросил Мораш.
— Моя, — ответила Ярушка, не смея поднять глаз.
— Разумно, — сухо сказал старый князь, — тени пригнали его к пропасти. Я всего лишь помог ему туда свалиться.
— Я думала, — Ярушка обеспокоенно посмотрела на Мораша, забыв о смущении, — что это был Ирвальд.
— Себрий не смог его отыскать и прилетел ко мне.
— Вовремя, — улыбнулся Себрий, вклиниваясь в разговор. Ярушка вздрогнула — она и не заметила его. Конюший присел у камина на корточках и складывал дрова, — не то медведь мог повернуть обратно и сжечь долину.
— Но где же Ирвальд? — медведь больше не занимал её мысли, — с ним ничего не случилось?
— Нет, — ответил Мораш.
— Вы знаете, где он? — с надеждой спросила Ярушка.
Губы Мораша скривились в подобие ухмылки, щеки запестрели глубокими рвами морщинок, и она почувствовала, как сердце сжимается от страха.
— Он поставил заслон на колдовство, я не смог достучаться.
— Что это значит?
— Это значит, он не хочет, чтобы его беспокоили.
Глава 28
Ирвальд не знал, сколько времени ему удалось поспать — должно быть, целый день или больше того, потому как тело затекло от долгого лежания и занемело. Глаза по-прежнему ничего не видели. Он поднялся на колени, ощупывая пол, намереваясь продолжать путь, как вдруг ладонь его коснулась какой-то ткани. Ирвальд потянул её на себя, однако ткань выскользнула из пальцев. Послышалось неторопливое шуршание. Кто-то шагнул в сторону, чтобы Ирвальд не смог дотянуться.
— Прям не знаю, что делать с тобою, князь, — сказал незнакомец. В голосе послышалась насмешка.
— Ты кое-что обещал, — напомнил Ирвальд.
— Ах да! Конечно, я не забыл. Ты заработал подарок, Ирвальд. Могу вернуть тебе кое-что.
— Не тяни.
— Но придётся выбирать.
— Какая щедрость, — съязвил владыка.
— Могу вернуть тебе меч. Или зрение. Выбирай.
Ирвальд сжал кулаки, подавляя рвущиеся наружу отчаяние и ярость. Теперь он понимал, что оказался в руках искусного мага. И всё его колдовство оказалось бессильным перед чарами незнакомца, отнявшего у него зрение.
Что за испытания тот ему приготовил? И зачем?
Когда его глаза снова смогут видеть, Ирвальд потребует ответа.
— Ты подумал, князь? — требовательно спросил незнакомец.
— Да, — ответил он.
— Надеюсь, твой выбор окажется правильным.
Ирвальд задумался. Что-то было не так. Это была ещё одна ловушка, возможно, ещё коварнее предыдущей. Незнакомец ждал от него «правильный выбор», понимая, что он выберет зрение. Но что если следует выбрать меч?
Ирвальд уже привык двигаться наощупь. Слух обострился настолько, что он мог сосчитать, сколько шагов до незнакомца, слыша лишь его тихое дыхание. Он даже слышал, как шелестят волосы незнакомца, рассыпаясь по его плечам.
Но защищаться ему было нечем. Только кинжал и когти, бессильные против доброго меча.
Ирвальд чувствовал кожей: незнакомец ждёт, что он выберет зрение.
— Меч, — сказал владыка.
— Уверен? — переспросил незнакомец.
— Я уже сказал.
Совсем рядом раздался удивлённый смех. И тут же Ирвальд услышал, как что-то упало на пол рядом с ним, звонко ударившись о камни. Он протянул руку и поднял меч. Пальцы скользнули по уже знакомой рукояти, провели по лезвию и сжали так крепко, что выступила кровь.
— Что теперь? — спросил он незнакомца. Однако тот не ответил.
Владыка почувствовал, как по волосам пробежал лёгкий ветерок, в лицо пахнуло свежестью. Он поднялся с колен и шагнул вперед, выставив перед собой меч.
Кто-то ожидал его там, в соседней пещере — он чувствовал его дыхание, слышал биение сердца.
— Иди сюда, тварь, — грозно улыбаясь, сказал Ирвальд, глядя в пустоту.
Он опустил веки, представив себе, будто тренируется с повязкой на глазах. Мораш учил его драться вслепую, словно перед ним — невидимый враг. Отец учил его сражаться, надеясь лишь на собственные руки, крепко сжимающие меч.
В темноте, на ветру, стоя под проливным дождём, когда руки и ноги немели от холода. Ирвальд злился, не понимая, на кой ляд такая наука.
Теперь он понимал…
И был готов сражаться или умереть.
Враг пошевелился — Ирвальд услышал, как в воздухе засвистела сталь, размахиваясь для удара. Он упал на пол и откатился в сторону. Остриё меча звонко ударилось о камень. Противник был силён.
Ирвальд продолжал кататься по полу, пока враг обходил его кругом, норовя проткнуть мечом, если бы он зазевался. Но Ирвальд понимал: тот лишь играет с ним. Злобный, напыщенный, самоуверенный дьявол.
Ирвальд разозлился и рывком вскочил на ноги. По телу пробежал знакомый трепет. Он вдохнул полной грудью, ощущая, как в крови закипает уже знакомое сладостное чувство — то пробуждалась ярость. Он закричал, что есть мочи, и крик его перешёл в злобный рёв.
