Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
Я завершил обед ватрушкой, русским пирожным, столь нежным, что оно заставляет забыть о начинке из обыкновенного творога…»
Статья Пьера Мазара нравится мне своим названием: «Ларец, где хранится время».
Был еще один щекотливый вопрос – каждый ресторатор с ним сталкивается.
Я сказала с самого начала: «Не хочу иметь путан – ни в баре, ни в ресторане. Это нехорошо, хотя они могут быть хорошими клиентками. Но если вы приходите в ресторан, как в дом, путан там быть не должно!»
И просила их нас не беспокоить.
Путан было шестеро. Я запомнила красивую, броскую Ольгу Морозову и их атаманшу Василису. «Погибшие, но милые созданья» из числа наших соотечественниц не относились к числу трагических фигур городского дна: они просили по 4000 франков за ночь. Мне говорили, что для некоторых жриц вторая древнейшая профессия была действительно второй. Якобы служили они как пороку, так и родине: Василиса носила под броским декольте незримые миру погоны чуть ли не полковника КГБ.
То были советские женщины, приехавшие в Париж в 1960-е – 1970-е годы, которые, осмотревшись, быстро разошлись со своими французскими мужьями. И до сих пор в Париже есть места, где работают исключительно русские путаны.
В ту пору еще шла холодная война, все были полны смутных опасений, вполне обоснованных. Мою коллегу Мусю, хозяйку русского ресторана неподалеку от собора Святого Благоверного Александра Невского на рю Дарю, как-то утром нашли повешенной в ее собственной квартире. Говорили, что Муся была убита за контакты с разведкой нескольких стран.
Мой постоянный посетитель, известный русский художник, часто приезжавший в Париж, однажды странным образом исчез из ресторана. Поздним ночным звонком его вызвали в булочную по соседству… и поминай как звали! Больше не появился, хоть и был склонен к ностальгии.
То ли по телефону советское консульство сделало классику выговор за посещения «белогвардейского гнезда», то ли… уж и не знаю, что за этим стояло.
Мало того, чтобы ресторан был похож на уютный дом с вкусным угощением. Дом может быть отменно обставлен, да и повар может быть хорош; но есть люди, к которым всегда хочется идти в гости, а есть такие, в дом к которым приводит необходимость – или тщеславие. Такими мы с Джонни не хотели быть!
Я не знаю, в чем секрет «идеальной хозяйки»: в радушии; в женственности; в интересе и даже любопытстве к людям?
Несомненно, важную роль здесь играют наряд, стиль украшений, макияж, улыбка… и шали, и каблучки… Мне всегда казалось, что настоящая женщина, чем бы ни занималась, тайно воспринимает вечерний наряд как сценический костюм.
А свою роль – как главную в спектакле.
Я любила наряжаться всегда. И считала необходимым наряжаться для встречи гостей ресторана. Я носила вечерние платья, любила золотые, блестящие ткани, шали с кистями. В «Русском павильоне» (особенно – на его эстраде) надолго удержалась мода на шарфы, боа, платья с блестками.
Все это было очень декоративно. И становилось частью нашего стиля.
В одежде важно все. Хоть это и не имеет отношения к истории «Русского павильона», случаются такие повороты в жизни, когда невозможно переоценить значение тонкого белья.
Конечно, дело не в белье… но… но и в нем тоже!
Я вспоминаю мастерство русских модельеров и белошвеек 1940-х годов. Особенно – вещи полузабытого Дома «Лор Белен». В послевоенном Париже, на званом завтраке, от снобирующих дам я услышала о «Лор Белен» впервые. Пошла к ним и увидела замечательно придуманные вещи, сделанные из тонкого прозрачного батиста и дорогих шелков. Искусство двух хозяек, Ларисы Бейлиной и Тамары Гамсахурдия (бывшей балерины), кропотливый труд и тонкое ремесло их белошвеек, тоже эмигранток из России, превращали любую фигуру в статуэтку. Фигуру Марлен Дитрих, например. Клиентками Ларисы и Тамары были многие знаменитости.
Я тоже (не так часто, но в очень важные периоды жизни) заказывала там вещи. До сих пор храню корсеты от «Лор Белен» из тонкого муслина и кружев. Носить их было большим удовольствием.
Туфли и сапожки я часто покупала у Гуччи, там были чудные ботинки. Обувь от Феррагамо… кое-какие вещи сохранились в доме до сих пор.
Я люблю, когда обувь шьют на заказ. На Капри я нашла мастера, который изумительно делал туфли и присылал заказы мне в Париж. Однажды прислал боты, я сообщила ему, что не могу их носить, что-то не так. Он ответил: «Си, сеньора! Когда я приеду в Париж, я вам позвоню». Вдруг звонок из «Гранд-отеля»: «Я приехал посмотреть ваши боты». Это было так мило! Он их взял и прислал другую пару.
Надо сказать, что меня всегда баловали большие дома моды: «Диор», «Ланвен», «Гермес», «Шанель», «Сен-Лоран», «Магги Руфф». Когда я приходила к тому же Фредерику Кастету в Дом «Кристиан Диор» и восклицала иной раз: «Ах, как красиво! Сколько?» – Фредерик отвечал: «Назовите цену сами, Людмила». Все смеялись, все кончалось хорошо, все были довольны, и все блестело.
Это была рекламная акция. Впрочем, для обеих сторон.
Комментарии
«Лор Белен» – Дом тонкого белья «Лор Белен» был создан в Берлине в 1920-х гг. русской эмигранткой Ларисой Бейлиной. В 1930-х – 1960-х гг. находился в Париже. Дизайнером была Тамара Гамсахурдия, известная танцовщица, представительница русской эмиграции 1920-х гг. Клиентками этой фирмы были Марлен Дитрих, Жаклин Кеннеди и др. См. подробнее: Васильев А.А. Красота в изгнании. – М.: Слово/Slovo, 2009. С. 345–361.
Глава двадцать седьмая
Русская Пасха на французском телевидении. Ростропович празднует в моем ресторане падение Берлинской стены
У нового «Русского павильона» скоро сложился круг постоянных клиентов. Нас любила ливанская колония в Париже, в те годы многочисленная. Первым оценил новый ресторан мсье Твини, бывший ливанский посол в Вашингтоне. За ним дружно потянулись его соотечественники. Мсье Твини смеялся: «Смотрите, Людмила, опять они пришли со мной разговаривать».
Заходили к нам многие известные французы: военный министр Мессмер, братья и дети президента Валери Жискар д’Эстена, крупная финансистка мадам Бо.
Бывала датская королева Маргрет, с большой сигарой во рту, со своими двумя сестрами. И их дядя, граф Розенборг, очаровательный человек.
Любила к нам заходить дочь короля Саудовской Аравии – очень полная. Выпивала за вечер три бутылки «Дом Периньон» и уходила, заметно повеселев. Одна из богатейших наследниц арабского мира, она владела восемнадцатью резиденциями с полной меблировкой и прислугой в разных странах мира. Но это не сделало ее счастливой…
Мадам Наталия Рен, дама с чудным колоратурным сопрано, однажды к нам пришла поужинать с Галиной Вишневской. Обе пели у нас в тот вечер. Мадам Рен была урожденной киевлянкой, принадлежала к известной шляхетской фамилии Костка-Непржецких. Как и Мария Давыдова, Наталия пела в «Частной русской опере» и путешествовала с нею по Южной Америке в турне 1928 года. До конца дней мадам Рен сохранила свой голос, и в моем ресторане пела романс «Белой акации гроздья душистые».
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
