Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
– Pero…[140]
– Cбllate[141]. Держи рот закрытым, а то загар будет неровный.
* * *
– Как же хорошо на солнышке, – вздохнула Салли немного погодя.
– Неужели не чувствуешь всем телом, как хорошо?
– Я чувствую себя голой. Как будто мои шрамы видны всем.
– А знаешь, чему меня жизнь научила? Большинство людей вообще ничего вокруг не замечает, а если и замечает, за чужих не переживает.
– Какая ты циничная.
– Ляг на живот, я тебе спину маслом намажу.
Спустя еще некоторое время Салли начала рассказывать Долорес о библиотеке в barrio[142], где она была волонтером. Трогательные истории про детей, про семьи, живущие в полной нищете. Она рада там работать, а читатели ей рады.
– Вот видишь, Салли, как много ты можешь сделать, как много удовольствий в твоей жизни.
Долорес не смогла вспомнить ни одной трогательной истории про свою работу в клинике в Восточном Окленде. Нечего рассказать Салли. “Дети крэка”, дети в синяках, дети с врожденными дефектами головного мозга, синдромом Дауна, пулевыми ранениями, дистрофики, больные СПИДом. Но Долорес хорошо справляется, ей нравится ее работа. Нравилась… ее все-таки уволили за пьянство месяц назад, еще до смерти матери.
– Мне тоже по душе моя работа, – вот все, что сказала Долорес. – Шевелись, идем купаться.
– Не могу. У меня кровь пойдет.
– Салли, раны зажили. Остались одни шрамы. Жуткие шрамы.
– Нет, я не могу.
– Марш в воду! Ну давай же.
Долорес потащила сестру навстречу прибою, вырвала свою руку, отбежала. Увидела, как Салли споткнулась, упала, наглоталась воды; а когда Салли встала, ее сшибла новая волна. Долорес, плавая вертикально на одном месте, обнаружила: вот Салли поднимается, подныривает под вал, набегающий на берег, плывет. Долорес поплыла вслед за сестрой. О господи, опять ревет… Но нет, Салли громко хохотала:
– Тепло! Какая тут теплынь! Я легче младенца!
Они долго плавали в голубой воде. Наконец вернулись на берег. Запыхавшись, хохоча, вышли из бурунов. Салли обхватила сестру руками, они прижались друг к другу. Вокруг их щиколоток кружилась пена.
– Mariconas[143]! – захихикали над ними два раздолбая, проходя мимо.
* * *
Миссис Льюис и миссис Вахер, сидя в шезлонгах, растроганно наблюдали эту сцену.
– Нет, она совсем не злая, просто волевая… Она знала, что сестре понравится, как только она залезет в воду. Какое у нее счастливое лицо. Бедняжка, ей очень нужен отдых.
– Да, теперь это уже не кажется таким шокирующим, правда? То, что после смерти матери они уехали отдыхать.
– А знаешь… Даже жалко, что нет такой традиции. Отдых после похорон – наподобие медового месяца или мальчишника.
Обе рассмеялись.
– Герман! – окликнула миссис Вахер мужа. – Когда мы обе умрем, вы оба поедете отдыхать вместе? Пообещайте нам!
Герман покачал головой:
– Нет. Для бриджа нужны четыре человека.
* * *
Когда вечером Салли и Долорес вернулись из города, все осыпали Салли комплиментами: как хорошо она выглядит. Порозовела от солнца, новая стрижка с укладкой: лицо обрамляют нежные темно-рыжие локоны.
Салли все время встряхивала кудрями, смотрелась в зеркало. Ее зеленые глаза сияли, как изумруды. Она подвела глаза тушью из косметички Долорес.
– Можно мне надеть твою зеленую блузку? – спросила.
– Что-о? Я тебе только что три красивых платья купила. А ты теперь на мою блузку заришься? Кстати, у тебя своя косметика есть! И духи свои!
– Вот видишь, как ты на меня зла! Да, ты делаешь мне подарки, но ты все равно эгоистка, эгоистка, вся в нее!
– Эгоистка! – Долорес сняла с себя блузку. – Бери! И серьги забирай. Они к ней подходят.
* * *
Солнце садилось, постояльцы ели флан. Когда принесли кофе, Долорес потянулась к руке сестры:
– Ты и сама видишь, мы ведем себя совершенно как в детстве. И, если подумать, это даже трогательно. Ты вечно твердишь: тебе хочется, чтобы мы стали настоящими сестрами. Вот мы и ведем себя, как настоящие сестры. Ссоримся!
Салли улыбнулась:
– Ты права. Наверно, в детстве я вообще не знала, как ведут себя в настоящих семьях. Мы никогда не ездили отдыхать всей семьей, даже на пикники не отправлялись.
– Я уверена: именно поэтому я и нарожала столько детей, а ты вышла замуж в такую огромную мексиканскую семью. До чего же нам хотелось иметь свой дом.
– И поэтому мне так тяжело, что Альфонсо от меня ушел…
– Не говори о нем больше.
– А о чем мне тогда говорить?
– Нам нужно поговорить о ней. О маме. Ее больше нет.
– Я бы ее своими руками придушила! Я рада, что она умерла, – сказала Салли. – Когда умер папа, это был жуткий ужас. Я вылетела в Лос-Анджелес, приехала на автобусе в Сан-Клементе. А она даже мне дверь не открыла. Я колотила по двери, кричала: “Мне нужна мать! Дай с тобой поговорить!” – и что же, так и не впустила. Какая несправедливость. На деньги мне наплевать, но и с деньгами тоже несправедливо вышло.
Их мать так и не простила Салли ее брак с мексиканцем, отказывалась видеть ее детей, все свои деньги оставила Долорес. Долорес настояла, что наследство надо поделить поровну, но завещание от этого не перестало быть оскорбительным.
Они сидели на песке, Долорес укачивала Салли на руках. Солнце уже зашло.
– Ее больше нет, Салли. Она была больным человеком, всего боялась. Бросалась на всех, как раненая… гиена. Тебе еще повезло, что тогда ты с ней не увиделась. А вот я увиделась. Я позвонила сказать, что мы везем папу в больницу на “скорой”. А она знаешь что ответила: “Вы не могли бы по дороге заскочить в магазин? Мне нужны бананы”.
* * *
– Сегодня мой последний день! – сказала Салли, обращаясь к миссис Вахер. – Едем на Ла-Ислу. Вы там когда-нибудь были?
– О да, с Льюисами несколько дней назад. Там прелестно. Будете плавать с трубкой?
– С аквалангом, – сказала Долорес. – Vamos[144], Салли, машина ждет.
– С аквалангом я погружаться не буду. И точка, – сказала Салли, пока они ехали в Икстапу.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
