— Я тоже думал помочь вам, — сообщил Томми. — Хотел спросить Айса, не хочет ли он и правда нанять частного детектива.
Джоуи посмотрел в зеркало заднего вида:
— То есть помощь для тебя завязана на возможность подработать?
— Какая разница? Главное — человека найти!
— Вообще-то, большая разница.
Я питал надежду на то, что у них не хватит пороху ругаться всю дорогу до центра. Но иногда человек может утешаться лишь надеждой.
Когда мы доехали до Таймс-сквер, было уже темно. Мы припарковали машину и пошли по многолюдной Сорок второй улице пешком. На перекрестке с Бродвеем мы с Томми остановились, чтобы подождать Крысу с Джоуи. Они перешучивались и хохотали, как пара ребятишек, идущих в парк развлечений. Таймс-сквер действительно напоминала луна-парк. Там гуляли моряки, холостяцкие компании и гламурные девицы. Многие были разодеты в пух и прах. Это было похоже на карнавал в Прощеный вторник.
Посреди многотысячной толпы, спешащей в бары, ночные клубы и театры, стоял на табуретке какой-то проповедник и вопил:
— Покайтесь! Покайтесь!
— Уже каяться? — спросил подвыпивший толстяк. — Да я сюда только приехал! — Он встал перед табуреткой и крикнул дружку: — Эй, Питер! Щелкни меня!
Подбежали какие-то девчонки, одетые под ангелов, и встали рядом с ним. К «ангелам» тут же пристроилась группа «полицейских», откуда-то выскочила группа «чертей», и в кадре собралось уже человек двадцать.
— А я?! — жалобно вопросил парень с фотоаппаратом.
— А ну вас, давай сюда! — крикнул проповедник.
Он слез с табуретки, сделал снимок, отдал фотоаппарат и хотел уже вернуться к своему занятию, но обнаружил, что его трибуна пропала.
— Где табуретка? Кто спер мою табуретку? Ах, ворюги вавилонские, гореть вам всем в аду!
Он вопил, пока копы не подошли его унять.
— Я смотрю, вечеринка в самом разгаре, — заметил Джоуи, поравнявшись с нами.
— Вы с Мари-Клэр будете работать на Бродвее, — распорядился Томми. — Мы с Бобом — на Сорок второй.
— Где именно? — уточнил Джоуи.
Томми повертел головой:
— У «Мадам Тюссо».
Джоуи увлек меня в сторонку и приобнял за плечи:
— Слушай, Боб. Тебе я доверяю. Ему — нет. Поэтому деньги будешь держать у себя, хорошо?
— Конечно.
— Ну, пошли, Мари-Клэр. Пора за работу.
— До скорого, Боб, — крикнула Крыса.
— Иди-ка сюда, — сказал я. — Держись поближе к Джоуи и никуда не уходи!
— Ладно.
— И не строй из себя телку из гетто!
— Чтобы я, да телку из гетто?! — возмутилась Крыса. — Немыслимо! Мисс Маунтшафт и Виннипегская балетная труппа были бы просто фраппированы!
— В общем, будь осторожна.
Она посмотрела на меня долгим взглядом и вдруг сказала:
— Я помню, как ты нес меня через лужи, чтобы я не замочила ноги.
Крыса иногда выдает такие вещи, что хоть стой, хоть падай!
— Ты это вообще к чему?
— Ты всегда обо мне заботился, Боб. Даже когда мы были совсем маленькие.
Я ткнул ее в плечо:
— Ну, кто-то должен был следить, чтобы ты не влипла в беду.
— Эм-Си, ты идешь? — крикнул Джоуи, и Крыса побежала за ним.
— С ней все будет хорошо, — сказал мне Томми. — Этот Джоуи хоть и заносчивый макаронник, но он за ней присмотрит. — Он нацепил по двое часов на каждую руку, опустил рукава и отряхнул лацканы. — Идем, Боб. Впарим часики лопухам.
Я стоял в сторонке, прислонившись к стене, и наблюдал, как работает Томми. Это было весьма впечатляющее зрелище. Он начинал с вопроса типа: «Как настроение, сэр?» или «Простите, откуда вы родом?» И дальше, в зависимости от ответа, он вступал в беседу или отходил в сторонку, предоставляя человеку идти своей дорогой.
Лопухов интересовало одно и то же: «Откуда мне знать, что это не подделка?», «Откуда мне знать, что они не сломаются завтра же?», «А лицензия у вас есть?». Томми не мог продать ничего, пока не встретил компанию моряков.
— Эй, парни! У меня для вас кое-что интересное. — Томми огляделся и задрал рукава. — Первоклассные армейские швейцарские часы. В магазинах идут по шесть сотен. Эти продам по полтораста, причем в оригинальных упаковках.
— Ну, поглядим, — сказал моряк с квадратной челюстью.
Томми подвел их ко мне, и я раскрыл рюкзак. Томми вытащил несколько коробок и раздал парням.
— Небось еще горячие? — спросил один из моряков.
— Ну-у… — протянул Томми с заговорщическим видом. — Слегка тепленькие.
Моряк с квадратной челюстью пошушукался со своими товарищами и заявил:
— Ну что ж, выглядят они как настоящие. Я знаю, у меня подобные бывали, и не раз. Мы с парнями собирались сделать себе татуировки на память, но часы тоже сойдут. Мы берем шесть штук, так что ты сделаешь нам скидку. Платим по сто баксов за часы.
— Шутите? Да это меньше на треть!
— Проехали, парни. Наше предложение его не устраивает.
— Ладно, по рукам, — сказал Томми.
Они дали Томми шестьсот долларов и пошли дальше, поглядывая на запястья.
— Зачем вы сделали вид, что часы украдены? — спросил я.
— Люди охотно покупают краденое. Считают, что такой товар продается по бросовой цене. И это кое-что говорит о человеческой сущности, не находишь?
Как бы мне ни было неловко, пришлось попросить:
— Давайте деньги будут храниться у меня, Томми.
— Что, твой друг не доверяет мне? Вот, держи.
Я чувствовал себя довольно паршиво, забирая у него деньги, но обрадовался, что Томми отдал их сразу и без уверток.
После первого успеха Томми начало везти — он продавал одни часы за другими и после каждой сделки веселел на глазах. Меня беспокоил лишь вопрос денег. Иногда Томми совал выручку мне, а иногда опускал в карман. Я надеялся, что он все отдаст, когда придет время, но все же предвидел возможные осложнения.
А потом надо мной навис какой-то жуткий тип. Он был бледный, красноглазый, и белобрысые волосы у него висели грязными сосульками.
— Что в рюкзаке? — спросил он.
— Ничего.
— Дай сюда!
— Не могу!
— Не можешь или не хочешь? — процедил он сквозь зубы.
— Он не хочет, — сказал Томми.
Белобрысый тип расправил плечи:
— Ну так я сам возьму!
Томми вытащил откуда-то маленькую черную дубинку и похлопал ею себе по ладони.
