Книга Школа стукачей - Винсент Килпастор

На упаковке с краской нарисована стилизованная блондинка с мокрыми, сексапильными волосами. По мнению фотографа — должна соответствовать моим эталонам женской красоты. А я, если честно, больше брюнеток люблю. Хотя сейчас и блондинкой бы закусил — уже месяц сижу на сухом пайке. Поэтому вижу на фотке не только её роскошную причёску, но и приоткрытую, как цветок лотоса, ждущую меня, нежную розовость её лона. Ещё немного — и начну дёргать себя руками «там, где нельзя».

А всего-то требуется просто покрасить волосы.

Намазал этой хренью голову и жду эффекта. Написано — сорок минут.

Читаю между делом «Из рук — в руки». Упорно ищу работу. Продолжаю искать. Русские не сдаются.

Вокруг мои ноги с урчанием трётся дымчатый котёнок — Багарь. От английского «bugger» — любимого словечка моего бывшего шефа, сэра Мартина. Усталого оксфорд-кембриджского джентльмена.

Украл сейф. Нестандартное решение принял преступник такой-то.

Он не справился с замком, и похитил весь сейф целиком. Проводятся оперативно — розыскные мероприятия.

Нет, я не медвежатник. Я мамонт какой-то. Охуевший мамонт, укравший целый сейф.

Правда, после делёжки с самарскими ментами, следователем Нафиком, загребущей администрацией Савоя, у меня осталось только, чтобы снять на пять месяцев маленькую хрущобу на Пятой Парковой улице первомайского района столицы. Здесь теперь мой дом. На Щелковском шоссе.

А Вероничка моя настояла, чтоб я завёл котёнка. Так вот с этим Багарем сейчас и живу. Она сказала, если с Багарьком всё будет хорошо, значит и у нас с ней все получится. Как сын он у нас, понимаешь?

Так что трясусь сейчас с этим маленьким пидором как с собственным сыном. Очень хочу, чтобы все получилось у нас с ней классно.

Очень хочу. И очень скучаю. Наши отношения лишённые физической близости и с крайне редкими короткими телефонными контактами становятся для меня всем. Это моя мания, моё раздвоение, я живу с ней внутри узкой черепной коробки.

Вероника.

Она теперь для меня то, чем был Ленин для рабочих и крестьян. Моя жизнь. Все посвящаю ей. Все делаю для неё. Не хочу утром рано вставать, переться на очередное идиотское интервью — «Ради Вероники!» — тут же вскакиваю. Охота лишнюю сигарету выкурить (я бросаю) — не буду курить! Ради тебя, Вероника. Всё ради тебя! Она всегда вдохновляет меня на подвиг.

Сейчас такой подвиг — это покраска волос. Насколько сильно я стану смахивать на пидора, став блондином?

Забыл я тогда что вся «контрабанда и краски для волос делаются в Одессе, на Малой Арнаутской улице». Пошёл смотреть на результат в зеркало. И понял сразу, что людей толкает на скользкий путь суицида.

Блять — ну я же должен был блондином стать! Что же это за цвет!!

Мамочка моя родная! Что же делать-то теперь?

Таких блондинов надо в цирк. Олег Попов наверно этой же краской красится.

Медно-рыжий клоунский цвет. Неестественный как сама педерастия. Да ещё мои брови черные. Забыл про брови. Пиздец. Гнойный Гомес.

Мамуля родная не узнает сейчас. Как бы за жопу кто в метро теперь не уцепился!

Может сбрить все на хрен? А вдруг ещё хуже станет! Завтра в двух местах интервью. На Площади Революции и на Юго-Западной. Увидят лысую башку с торчащими лопухами, сразу на дверь и укажут. В одном месте не приняли потому что не встал на воинский учёт. Плевать, что вы во всесоюзном розыске, главное в военкомате вовремя отмечаться.

Быть мне теперь рыжим, как антошка. Миру предстал новый я. С огромным элементом стрёма.

Думаю, именно из-за этого жестоко апельсинового цвета волос мне ни разу никто не перезвонил. Хотя во имя Вероники я посетил интервью в шестнадцати местах. Всего за двадцать дней.

* * *

В соответствии с Правилами внутреннего распорядка каждую ночь в зоне дежурит «ответственный» из состава старших офицеров колонии. Он типа ночной Хозяин. Один день «ответственный» — это зам по РОР, другой — зам по строительству, третий нач режима, замполит, директор промки. Козырные валеты, превращаются на ночь в королей.

Сегодня ночной король — Дядя. Значит можно спокойно включить телевизор после отбоя — пусть весь барак смотрит под его протекцией, нажраться водки без страха запала или просто лазить по всей зоне после отбоя. Никто не тронет. Если и хлопнут за что — отпустят через пять минут.

Но нам сегодня не до развлечений. У нашей троицы сегодня план — выпытать из Худого комментарий на происходящую политику. Выпытать любой ценой.

Мы все живём в разных бараках — Булка в самом низу, рядом с положенцами, в двенадцатом. Я повыше — в девятнадцатом, это тот, что граничит с библиотекой, а Биби-ханум в хозобслуге. По соседству с петушиной империей Алишера.

Административная зона отделена от жилой узким перешейком. Чтобы легко можно было отсечь админ от остальной зоны в случае бунта или ещё каких нежелательных событий.

Именно в этом перешейке нас останавливают и надзоры. Дальше идти нельзя. В изоляторе случилось ЧП. Наши наезды на прапоров безуспешны. Видимо, случилось что-то действительно серьёзное.

Очень любопытно узнать, что за ЧП, но надзоры не хотят говорить даже за бабки. Может и сами толком не знают. В любом случае Дядя уже внутри ШИЗО и нас к нему не пустят. Наглухо занят, как говорят в тюрьме.

Да и настроение у него, думаю, уже обосрано. Не любит Худой ЧП в свою смену. Чёрта с два теперь вытянешь его на откровенность.