Девочек отдавали в храм с самого юного возраста — либо на определенное количество лет, либо до вступления в брак. Под руководством пожилых жриц, своих наставниц, они жили в целомудрии, учились изготовлять красивые расшитые ткани, участвовали в обрядах и несколько раз за ночь преподносили божествам ладан. Они носили звание жриц.
Совсем иной и гораздо менее суровой была жизнь других молодых людей. Мальчик, поступавший в тельпочкалли, конечно же выполнял тяжелую и незавидную работу, например подметал общий дом. Вместе с другими, в компании, он отправлялся рубить дрова для школы или участвовал в общественных работах: восстановлении рвов и каналов, возделывании общинных земель. Но на закате «все молодые люди отправлялись петь и танцевать в дом, называемый куикакалько (дом пения), и мальчик плясал с другими подростками… за полночь, те же, у кого были возлюбленные, отправлялись спать подле них».
В их воспитании уделялось мало внимания религиозным обрядам, постам и покаянию, занимавшим столь большое место в жизни воспитанников кальмекака. Делалось все возможное, чтобы подготовить их к войне; они с самого юного возраста общались только с закаленными воинами, восхищались их подвигами, мечтая уподобиться им. До вступления в брак они вели коллективную жизнь, оживляемую пляской и пением, а также обществом молодых женщин, ауианиме, которым официально разрешалось вступать с ними в любовную связь.
Эти две системы воспитания настолько различны, что в некоторых отношениях кажутся противоположными и антагонистичными. Саагун, говорящий от лица знати, бывших воспитанников кальмекаков, заявляет, что юноши из тельпочкалли «не вели добродетельную жизнь, ибо у них были любовницы, они позволяли себе легкомысленные и ироничные высказывания и говорили надменно и дерзко». Этот антагонизм проявлялся и выплескивался наружу, благодаря терпимости общественного мнения, при определенных обстоятельствах: например в месяц атемоцтли, когда юноши из кальмекаков и тельпочкалли сходились стенка на стенку в «потешных» боях.
В основе этого противостояния находится противостояние богов, ведавших каждой из систем воспитания. Богом кальмекаков, а также жрецов, был Кецалькоатль — божество самопожертвования и покаяния, книг, календаря и искусств, символ самоотверженности и образованности. Богом юношей был Тескатлипока, именуемый также Тельпочтли («юноша») и Йаотль («воин»), давний враг Кецалькоатля, которого он в свое время изгнал своим колдовством из земного рая — Тулы.
Отдать ребенка в кальмекак значило посвятить его Кецалькоатлю; поместить его в тельпочкалли — предназначить Тескатлипоке. Под масками этих божеств сталкивались две жизненные концепции: с одной стороны — жреческий идеал самоотречения, изучения небесных тел и знаков, созерцательной науки, целомудрия; с другой — идеал воинов, в котором упор намеренно делался на действие, сражение, коллективную жизнь, на преходящие наслаждения юности. Это одна из любопытнейших черт ацтекской цивилизации: общество, столь пылко жаждущее войны, для образования своей элиты прибегло к учению Кецалькоатля, а учение Тескатлипоки оставило более многочисленному, но менее почтенному сословию.
Углубленное исследование этого общества, несомненно, выявило бы глубокие противоречия, объясняющиеся, в свою очередь, внутренними проблемами, от которых оно избавлялось от случая к случаю в обрядовой форме. А истоки этих противоречий следует искать в наложении и смешении различных культур — тольтекской, переданной оседлыми племенами с равнины, культуры кочевых племен, к которым принадлежали ацтеки, — способствовавших формированию мексиканского общества в таком виде, какой оно приняло к моменту «открытия» Америки. Дуализм, господствовавший над мышлением индейцев и в данном случае выражавшийся в противостоянии Кецалькоатля и Тескатлипоки, проявился и в самом воспитании.
Как бы то ни было, такая воспитательная система играла свою роль. Она готовила вождей, жрецов, воинов, женщин, знакомых со своими будущими обязанностями. Собственно образованию сравнительно большое место отводилось только в кальмекаке, где преподавали все научные знания, известные в ту эпоху в этой стране: чтение и написание пиктографических знаков, гадание, календарь, поэзия и ораторское искусство.
Нужно учитывать и тот факт, что в песнях, заученных на память, часто рассказывалось о прошлом городов, о прежних царствованиях, о войнах, и таким образом молодые люди узнавали об истории своей страны. В тельпочкалли песни, пляски, музыка снабжали будущих воинов довольно скудным багажом знаний. В остальном целью мексиканского воспитания в обоих случаях было сформировать железную волю, сильное тело, преданность общему делу. Стоицизм, который ацтеки проявляли в страшнейших испытаниях, доказывает, что такое воспитание достигало своей цели.
Наконец, хотя вся система подразделялась на две явно отличные друг от друга ветви, следует заметить, что такое разделение не возводило непреодолимых преград перед бедными или худородными молодыми людьми, поскольку простолюдины, окончившие народную школу, могли добиться самых высоких должностей, например стать тлакочкалькатлем. А сыновья таких простолюдинов, ставших сановниками, получали доступ в элитные школы.
Примечательно, что в ту эпоху у индейцев данной части Америки было принято всеобщее образование: любой мексиканский ребенок в XVI веке, каково бы ни было его социальное происхождение, обязательно ходил в школу. Достаточно сравнить эту ситуацию с классической античностью или Средневековьем, чтобы увидеть, с каким тщанием мексиканская цивилизация, несмотря на свои ограничения, подходила к обучению молодежи и воспитанию граждан.
Вступление в брак и семейная жизнь
Юноша мог жениться, достигнув двадцатилетнего возраста, и большинство мексиканцев вступали в брак в двадцать-двадцать два года. Только высшие сановники и правители, как, например, правитель Тескоко Несауалькойотль, могли долгие годы жить с наложницами, прежде чем жениться официально. Вступление в брак считалось прежде всего делом обеих семей, а не личностей; по меньшей мере, таковы были традиционные представления. Однако вероятно, что молодые люди могли как минимум высказать своим родителям собственные соображения по этому поводу.
Чтобы перейти от холостяцкой жизни к положению женатого, то есть по-настоящему взрослого человека, первым делом надо было отучиться в кальмекаке или тельпочкалли и получить разрешение учителей, под началом которых юноша провел столько лет. Семья бьуга обязана устроить пир, чтобы испросить и получить такое разрешение.
Тельпочтлатоке приглашали на ужин — настолько роскошный, насколько только позволяли средства семьи. Готовили тамалес, разнообразные рагу, какао. Учителя наслаждались едой, потом курили предложенные им трубки. Затем, воспользовавшись благодушным настроением гостей после хорошего ужина, отец молодого человека, старики по отцовской линии и квартальные советники торжественно приносили топор из отшлифованного камня и, обращаясь к учителям, держали такую речь: «Господа, присутствующие здесь учителя юношей, не огорчайтесь, если ваш брат, наш сын, пожелает покинуть ваше общество. Он хочет теперь взять себе жену. Вот топор: это знак того, что сей юноша хочет расстаться с вами по нашему мексиканскому обычаю. Возьмите его и отпустите нашего сына». На это один тельпочтлато отвечал: «Мы все слышали, так же, как и юноши, с которыми воспитывался ваш сын, что вы решили его женить и что отныне он покидает нас навсегда; да будет так, как вы хотите». Учителя брали топор (этот символический жест означал, что молодого человека забирают из школы) и церемонно покидали дом, как рассказывает Саагун.
