Люся смотрела ему вслед и понимала, что её брак разваливается на глазах. Враньё, недоговорённость… Ей казалось, что вчера у них с Димой произошёл значительный сдвиг в отношениях и всё теперь пойдет по-другому – так же хорошо, как в самом начале семейной жизни. Наивная!.. Всё вернулось на круги своя – муж отчуждён, вымотан работой, на его горизонте маячит Настя Тищенко (было ли у них что-то этой ночью?), а секса с собственной женой нет и не предвидится. На душе было пусто и тоскливо, а комок в горле мешал нормально дышать. «Всё не так, – уныло размышляла Люся, без всякого аппетита доедая завтрак и изо всех сил делая перед Алесей оживлённое лицо. – Наша семья катится с горы в пропасть… Кто уцелеет, а кто погибнет, пока не ясно».
Жизнь, однако, не давала Люсе зацикливаться на собственных переживаниях. На следующий день она отправилась в детский сад на утренник к дочке. Та выглядела просто очаровательно в привезённом из Индии раджастанском наряде – ярко-оранжевые блузка и юбка-солнце были сплошь расшиты крохотными зеркальцами, и они пускали солнечных зайчиков по всему актовому залу. Люся любовалась своей красавицей и гордилась ею.
Затем её захватила предновогодняя суета. Подарки для близких были уже давно подготовлены и ждали своего часа. Самые большие надежды Люся возлагала на куколку катхпутли из Джайпура, которую собиралась подарить дочке. Она была уверена, что Алесе понравится эта индийская принцесса. Однако нужно было ещё позаботиться о праздничном меню. Обычно Дима и Люся отпускали обслуживающий персонал домой тридцатого декабря и самолично занимались подготовкой к встрече Нового года. Наряжали ёлку вместе с дочерью, вместе весело резали салаты…
В этот раз празднование должно было пройти в очень тесной компании: Люсины родители приехать не смогли, оставшись новогодничать в родном городке, так что в гости ожидались только свёкры да Димина старшая сестра Тамара. Младшая Теона тусовалась в Америке с компанией своих друзей и не прилетела на рождественские каникулы, как обычно.
В честь праздника всем помощникам, помимо ежемесячной суммы, была выплачена небольшая денежная премия: и водителю Сергею, и домработнице Катерине Геннадьевне, и даже противной Ольге Васильевне. Люся на дух не выносила заносчивую няньку, влюблённую, к тому же, в Диму по уши, но одного у Ольги Васильевны было не отнять – она исправно выполняла свою работу и вообще была патологически честной и порядочной. Предыдущая няня, к примеру, втихаря сливала в жёлтую прессу информацию об их семье, и Люся до сих пор вспоминала о ней с содроганием.
– Вы уверены, что справитесь сами, Людмила Николаевна? – спросила Катерина. – Мне, честное слово, этот праздник до лампочки, я вполне могу остаться у вас и в новогоднюю ночь, чтобы помочь с готовкой.
– Ну что ты, спасибо, – Люся покачала головой. – Не такой уж это и великий труд – соорудить стол для шести человек, вполне мне по силам. А ты отправляйся-ка домой, купи что-нибудь к празднику, побалуй себя…
Катерина любовно огладила конвертик с деньгами, притаившийся у неё в кармане фартука.
– Вовка просил айфон, – сказала она. – Придётся порадовать парня на Новый год…
Вовкой звали сына домработницы, совершеннейшего неслуха-подростка. Откровенно говоря, Люся не думала, что этот балбес в пятнадцать лет заслуживает айфона, но вслух ничего не сказала. В конце концов, это были Катины деньги и её же выбор. Домработница души не чаяла в сыне и после того, как муж бросил её десять лет назад, поднимала ребёнка одна.
Димина родня приехала в дом утром тридцать первого декабря – запросто, по-свойски, игнорируя все эти светские церемонии и вечерние туалеты. Поскольку Дима даже сегодня был занят на телевизионных съёмках почти до вечера, его родители изъявили желание самолично помочь с подготовкой предстоящей новогодней ночи. Алексей Михайлович, мгновенно оценив обстановку, даже не стал раздеваться, а отправился прямиком на ёлочный базар, поскольку никто до этого о ёлке не позаботился. Вернулся он с пушистой зелёной красавицей. Терпкий запах смолы и хвои наполнил всю гостиную, и Алеся радостно вопила, прыгая вокруг деда. Нина Вахтанговна деловито распаковывала коробки с ёлочными игрушками, принесённые Люсей из кладовой, и командовала внучкой:
– Подай-ка мне вон ту гирлянду… А теперь – вот этот золотистый грибочек. Ну а сейчас, пожалуйста, повесь сама на нижнюю ветку фиолетового снеговичка…
Люся, улыбаясь, наблюдала за этой весёлой суматохой, и на душе её было тепло и радостно, как всегда перед Новым годом. Все неприятности словно отступали в этот день, и в сердце теплилась наивная надежда на чудо… Если бы ещё Тамара не портила всеобщее воодушевление своей вечно кислой физиономией. Однако и Тамара удивила, неожиданно предложив Люсе помочь с готовкой. Обычно она как-то не стремилась кашеварить, боясь испортить маникюр.
Люся с Диминой сестрой отправились на кухню, чтобы приняться за резку салатов. Несмотря на всеобщую повальную тенденцию фыркать и брезгливо морщиться при одном только слове «майонез», все члены семьи обожали оливье, а также селёдку под шубой и крабовый салат. Без них не обходился ни один новогодний стол.
– Как у тебя дела? – вежливо спросила Люся у Тамары, когда они обе, дружно вооружившись ножами, принялись превращать массу продуктов в огуречно-яично-картофельное крошево. Ей не было особого дела до этой зануды, но нужно же было о чём-то говорить. Да и молчание неизменно повлекло бы за собой собственные невесёлые мысли.
– Ничего нового, – отмахнулась Тамара со смешком, – затяжные депрессии, отсутствие постоянного любовника и цели в жизни… Ну и годы, которые всё идут, а я не молодею. В общем, полный набор.
– Да брось ты, какие годы. – Люся пожала плечами. – Вполне себе завидная невеста.
– Ну, из нас первой замуж выскочит, скорее всего, Тека, – усмехнулась Тамара, имея в виду младшую сестру. – Она не обременена таким количеством разнообразных комплексов, как я, и к тому же ничуть не сомневается в собственной исключительности.
– А ты почему сомневаешься? – Люся послала ей ободряющую улыбку.
Тамара помедлила, словно размышляя, стоит ли откровенничать с невесткой, с которой они никогда не были особенно близки, но затем всё-таки сказала:
– Это у меня с детства. Я всегда была нелюбимой дочерью, да так и останусь ей навсегда.
– Да ладно? – не поверила Люся. Слышать это было неожиданно. – Я почему-то думала, что Нина Вахтанговна одинаково относится ко всем своим детям.
Тамара расхохоталась.
– Ну да, конечно, одинаково… Я – старшая, ко мне всегда было больше требований, чем к остальным. Я нянчила по очереди сначала Димку, затем Теку и не смела лишний раз попросить о новой игрушке, потому что неизменно слышала в ответ: «Как тебе не стыдно, ты же уже большая!» Всё лучшее доставалось младшим. Я слишком рано повзрослела. У других девчонок – классики, куклы, скакалки, а я гуляла по двору с Димой в коляске. Все умилялись: «Ах, словно маленькая мама!», а я ненавидела это, потому что хотела быть не мамой, а дочкой! Затем настал период первых влюблённостей и увлечений, первые поцелуи, провожания после школы… Одноклассницы делились своими сердечными переживаниями, а я после уроков мчалась на молочную кухню, а потом выгуливала в коляске уже Теону…
