Гости уже понемногу готовились разъезжаться по домам и благодарили Диму за чудесный вечер, когда подошёл менеджер и вполголоса сообщил, что одна из приглашённых уснула в туалете прямо на полу. Речь шла о Насте Тищенко. Люся только порадовалась про себя, что рядом не было журналистов из жёлтых газет – то-то они порезвились бы!
Настю кое-как растолкали, попробовали поднять на ноги, затем усадили на стул – но она была совершенно невменяемой, и голова её то и дело падала снова на грудь. Шёл второй час ночи.
– Ну, и что теперь с ней делать? – растерянно развёл руками Дима, стараясь при этом игнорировать косые ухмылки коллег по сцене. – Нельзя же оставлять её в таком состоянии… Да и ресторан закроется. Сама она сейчас до дома точно не доберётся, даже на такси.
– А ты отвези её домой сам, Димыч, – невозмутимо подсказала Анна Борисовна и хитро прищурилась. – Надеюсь, твоя жена не станет сильно ревновать?
Люся вспыхнула. Что это? Зачем это? Пугач наслаждается игрой марионеток, дёргая их за ниточки туда-сюда? Ей интересно понаблюдать за реакцией Люси? Хочет проверить, насколько сильна её выдержка? Или ей любопытно, насколько стойким окажется Дима? В любом случае, это было очень жестоко с её стороны…
Дима замялся. До этого он хотел попросить Колю Бардова об одолжении – чтобы именно он отвёз Настю домой. Однако теперь это выглядело бы смешно, как будто он струсил.
– Люсь… – виновато отводя взгляд, сказал ей Дима. – Ты отправляйся домой одна, Сергей тебя отвезёт. А я провожу Настю и вернусь на такси. Не переживай и ложись спокойно спать.
Заснуть так и не получилось.
Она приняла душ, надела красивый шёлковый пеньюар с тайной мыслью о том, что вот муж вернётся, и тогда… Но ждать было невыносимо. Ждать и представлять, как Дима с Настей сейчас едут по ночному городу, в салоне такси тепло и уютно, негромко играет музыка, а снаружи падает снег… Чтобы отвлечься и хоть чем-то занять себя, она наугад выудила с книжной полки какой-то лёгкий женский роман, зажгла лампу на тумбочке возле кровати и легла. Однако, перевернув пять или шесть страниц, вдруг поймала себя на том, что не помнит ни строчки из прочитанного. С раздражением отбросив книгу, Люся встала с постели и подошла к окну. Фонарь, расположенный прямо под окнами их спальни, озарял падающие снежные хлопья таинственным светом, а сам снег блестел и переливался, создавая по-настоящему новогодний пейзаж. Однако настроение у Люси было отнюдь не предновогодним…
«Ну почему он так долго?» – в отчаянии подумала она, взглянув на часы. Три с четвертью. Сейчас ночь, пробок на дорогах нет, ну, полчаса туда, полчаса – обратно… По всем её расчётам выходило, что Дима должен был появиться с минуты на минуту.
Она решила сделать себе чаю и спустилась вниз. На кухне, стараясь сильно не шуметь, она заварила чай с имбирём и снова попыталась уткнуться в книжку, которую захватила с собой. Но ей по-прежнему совершенно не читалось.
…Четыре часа утра. Ну, конечно, это летом следует считать данный отрезок времени «утром». Сейчас же за окнами – беспроглядная тьма, время самого глубокого сна и лютого холода…
«Где же ты, Димка?!»
Люся подумала, что, пожалуй, можно просто позвонить мужу и уточнить, когда он будет дома, но тут же отвергла эту идею. Не хотелось выглядеть смешной и жалкой. Словно она не доверяет… следит за ним… Он-то уверен, что она давно уже видит десятый сон.
Люся выпила две чашки чая подряд, однако, вместо того чтобы согреться, вдруг почувствовала, как её начинает колотить мелкая нервная дрожь.
…Пять часов. Это не лезло уже ни в какие ворота – ну в самом деле, за это время можно было уже доехать до какой-нибудь Твери и вернуться обратно.
Её постепенно охватило странное оцепенение. Она просто стояла возле кухонного окна, держа в ладонях давно остывшую чашку, и бессмысленно вглядывалась в темноту. Ей казалось, что утро никогда больше не наступит, и она так и будет стоять здесь долго, долго, долго, бесконечное множество часов. А Дима вообще не вернётся. Наверное, с ним что-то случилось… Нет, нет!
Шесть часов утра. Люся потрясла головой, чтобы избавиться от дурных мыслей, и нехотя поплелась обратно в спальню. На середине лестницы она вдруг уловила негромкий звук открывающейся двери. Вместо того, чтобы спуститься навстречу мужу и спросить в лоб, почему он так задержался, Люся опрометью бросилась наверх, в комнату, словно застигнутая врасплох. Ей не хотелось выдавать, как сильно она волновалась, ожидая возвращения мужа.
В спальне она тут же нырнула под одеяло и притворилась, что спит. Скоро снаружи послышались шаги. Дима вошёл в комнату.
Люся ждала, что он ляжет рядом с ней, обнимет, попытается как-то объяснить своё долгое отсутствие… Вместо этого он просто разделся, тяжело рухнул на другую сторону кровати и буквально через минуту крепко заснул. Люся ещё некоторое время ждала, что он хотя бы подвинется к ней поближе, но когда поняла, что Дима действительно спит, с удивлением высунула голову из-под одеяла.
«Да он же пьяный!» – поняла она в сильнейшем изумлении, принюхиваясь к резкому запаху алкоголя и вглядываясь в лицо мужа. Она никогда раньше не видела его в состоянии такого сильного опьянения и сейчас была просто поражена. Что всё это значит? С кем он так напился? Зачем? И, главное, почему?
Лицо его было усталым и измученным. Люся вглядывалась в него, зная до мельчайшей чёрточки и всё же не узнавая. Наконец, решив, что утро вечера мудренее, она вздохнула и снова улеглась на своё место. «Завтра всё прояснится», – сказала она себе, и, хотя была уверена, что после таких сильных ночных переживаний заснуть ей всё равно не удастся, уже спустя мгновение провалилась в тяжёлый сон.
За поздним завтраком (проснулись оба уже около одиннадцати) Люся, долго собиравшаяся с духом и изо всех сил делая беззаботный вид, спросила у мужа с напускной лёгкостью:
– Ты вчера во сколько вернулся? Я так быстро заснула после ресторана, что вообще ничего не слышала и не помню.
– Да я… почти сразу же после тебя, – моментально соврал Дима, честно глядя при этом ей прямо в глаза. – Будить не стал, просто сам лёг и вырубился…
Люся не знала, что и думать. Такая откровенная наглая ложь – но во имя чего? Просто чтобы она не беспокоилась, или тут скрывается нечто большее – желание скрыть какую-то свою вину? Если бы не дочка, Люся, наверное, не сдержалась и расплакалась бы от обиды и этого подлого предательства. Но присутствие Алеси заставило её взять себя в руки и продолжить завтрак как ни в чём не бывало.
– У нас есть что-нибудь от головы? – морщась, спросил между тем Дима. – Болит ужасно, просто раскалывается… А мне сегодня к двум часам ещё на съёмки.
Люся молча сходила за домашней аптечкой и подала ему таблетку, не вдаваясь подробности, с чего вдруг уже с утра его мучает головная боль.
– Должно быть, к перемене погоды, – сам прокомментировал Дима, запивая лекарство водой. – Ну, я побежал собираться, иначе опоздаю – кругом пробки, как обычно… Катя, спасибо, всё было очень вкусно, – поблагодарил он домработницу и вышел из кухни.
