— Сними его сию же минуту! — приказала бабушка.
— Нет!
— Обязательно нужно снять. У тебя рука уже распухает. Если сейчас не снимешь, кольцо застрянет на пальце.
— Ну и пусть застрянет! Пожалуйста, бабушка, не надо его снимать! Ой!
Я хотела вырвать руку, и ее тут же пронзила жуткая боль.
— Тихо, тихо, не надо ее трогать! Успокойся, Эм. Бабушка права. Иди сюда, солнышко, я осторожно сниму твое колечко. Не расстраивайся, ты сможешь его носить всю оставшуюся жизнь, только пусть сперва твоя бедная рука заживет. — Папа осторожно покрутил кольцо и в конце концов стащил его с пальца. — У тебя есть карман?
— А можно, ты его положишь к себе в карман, папа?
— Ладно, я его поберегу для тебя, солнышко. А Балерину, Вита, мы отвезем в специальную оленью больницу, там ей поправят ее бедненькие рожки и сделают косметическую операцию — аккуратненько заштопают носик. — Папа посмотрел на Максика. — Как поживают твои фломастеры, малыш?
Максик не ответил, только уткнулся головой папе в бок, как будто хотел провертеть в нем дыру.
Я сказала:
— Они все кончились, потому что он без конца писал тебе письма.
Я думала, папе будет приятно, но у него стало такое лицо, как будто он сейчас опять заплачет.
— Да, поплачь, тебе полезно, — сказала бабушка с горечью.
Подошла медсестра и позвала меня на рентген.
Бабушка встала и начала оттаскивать Виту с Максиком от папы.
— Идите с сестрой!
— Нет, к сожалению, им туда нельзя. Только Эмили, и, может быть, папа пойдет с ней? — предложила медсестра.
— Ой, да, пожалуйста!
Так что мы пошли с папой. Он был со мной, пока мне делали рентген, а потом меня отвели в маленькую палату, и там мы стали ждать. Только папа и я.
— Ты теперь совсем взрослая, наверное, не захочешь посидеть у меня на коленях? — спросил папа.
— Никакая я не взрослая, — сказала я и забралась к нему на колени. — Только как бы мне тебя не раздавить.
— Да от тебя почти ничего не осталось, я же тебе говорю. Куда делись мои любимые пухленькие щечки? — Папа осторожно ущипнул меня за щеки большим и указательным пальцем. — Ну, хоть ямочки на щеках остались!
— Ты тоже похудел, пап.
— А-а… Это оттого, что я по тебе скучал.
Я обхватила его здоровой рукой за шею и осторожно потрогала колючие стриженые волосы на затылке.
— Давно ты остриг косу, пап?
— В прошлом месяце. Ханна меня без конца пилила, говорила, что это жалкое зрелище, когда старикашка вроде меня ходит патлатый, как какой-нибудь хиппи, вот я и постригся, чтобы она отстала.
— Ханна? — озадаченно повторила я.
— Моя подружка.
— Ее зовут Сара!
— А, да нет, мы с Сарой расстались почти сразу после того, как я приехал в Шотландию. Так что я вернулся на юг и в конце концов оказался с Ханной.
Я попыталась мысленно выстроить все это по порядку.
— Что, Эм? — спросил папа.
— Значит, ты давно мог прийти нас навестить? — спросила я.
— Я хотел, солнышко, я так этого хотел! Ты даже представить себе не можешь, как мне вас не хватало — и тебя, и Виты, и Максика… и мамы тоже.
— Так почему ты не пришел?
— Я знал, что меня не хотят видеть. Новый старт, помнишь? Так решила мама.
— Просто она очень обиделась на тебя, потому и сказала так. На самом деле она этого не хотела.
— Вы все на меня тогда обиделись. Я чувствовал себя ужасно. Подумал: может быть, без меня вам будет лучше. Я не хотел, чтобы все сердились и мучились. Честно, я думал, так лучше.
Я посмотрела на папу.
— Не смотри на меня так, Эм, я этого не вынесу, — сказал папа. — Ну ладно, ладно, на самом деле я так не думал. Просто не мог выдержать бесконечных скандалов, ругани и обид. Я люблю, чтобы все вокруг были счастливы, тогда и я счастлив. Вот я и постарался выкинуть вас всех из головы. Знаю, надо было хотя бы звонить иногда, надо было посылать маме деньги. Правда, я не так уж много зарабатывал. Вот и еще причина, почему я ушел, — я такой неудачник, у меня ничего не получается. Не везет мне, и все тут. Вот я и решил — новое начало, новая любовь, на этот раз у меня все получится. Только ничего не получилось.
— С Сарой и не могло получиться, она такая ужасная, — сказала я.
— Так ведь и я не подарок, — буркнул папа.
— А с Ханной как?
— Не знаю. Пока еще рано судить.
— Пап, возвращайся к нам.
— Мне этого хочется, Эм. Но все не так просто. Во-первых, твоя бабушка. Как известно, она меня на дух не переносит.
— У бабушки теперь завелся свой друг. Он живет в Испании, она думает переехать к нему насовсем. И на это Рождество поедет к нему, дома ее не будет.
— Боже, у бабушки друг сердца?! — изумился папа. — Не верю!
— Его зовут Эдди. Мы сначала думали, он хочет ухаживать за мамой, а оказалось, ему понравилась бабушка.
— Псих, наверное! — Папа помолчал. — А мама? У нее есть приятель?
— Ох, папа, маме не нужны никакие приятели. Ей нужен ты.
— Каким я был идиотом, а, принцесса Эсмеральда? Как бы это так устроить, чтобы все кончилось хорошо и все были счастливы? Как нам вернуть глупого короля Франческо к бедной, несчастной королеве Джулиане?
Он пустился рассказывать длинную-предлинную историю. Мне было трудно сосредоточиться, очень болела рука. И все остальное тоже болело — плечи, шея, голова. Как будто меня долго трясли в шейкере.
Я изо всех сил старалась верить папе, но не могла понять, всерьез он говорит или просто придумывает сказку. Я уже вообще не понимала, что настоящее, а что нет. Стоило мне закрыть глаза, оказывалось, что все мечты сбылись, папа обнимает меня, рассказывает чудесную историю, и все будет хорошо. А как посмотрю на него — он совсем другой, непохожий на нашего папу. Просто худой бледный человек с черными стрижеными волосами и в потертой джинсовой куртке рассказывает разные нелепости.
С закрытыми глазами было легче. Меня так измучили все эти невероятные события, что я начала помаленьку клевать носом.
— Правильно, солнышко, подремли, — тихо сказал папа.
Наверное, я и правда уснула, потому что мне приснилось, что я снова бегу за папой, а когда я бросилась к нему, он отступил в сторону, и я провалилась в какую-то дыру и полетела вниз, вниз, в черноту, и закричала.
— Эм, солнышко! Все хорошо, я здесь, с тобой. Рука очень сильно болит? — спросил папа. — Только что приходила медсестра, сейчас тебе наложат гипс.
