– Алекс, – произнесла Дебби дрожащим голосом, – это самое бесстрашное обещание, которое мне довелось услышать от мужчины. Знай, я восхищаюсь тобой и прошу прощения за скоропалительные выводы. Пойдем, Грег. Им нужно побыть вдвоем.
Законные супруги дружно встали и изготовились прощаться. Звук голоса Дебби вернул меня к реальной жизни, и, надо сказать, реальность мне не понравилась.
– Надеюсь, Сэм, ты понимаешь, как тебе повезло, – сказала Дебби с ноткой зависти в голосе. – Ты встретила мужчину, способного так говорить о своих чувствах.
Я кивнула и Дебби улыбнулась мне на прощание, как улыбаются умилительным щенкам и волнующим любовным историям. Грег вышел молча, ни на кого не взглянув.
Дверь закрылась, и мы остались вдвоем. На щеках Марка все еще поблескивали дорожки от слез, а моя ладонь, оказывается, все еще покоилась на его запястье. Я отдернула руку, ощутив смущение и неловкость, словно невольный зритель чужой любовной сцены.
– Господи, Марк, вы были великолепны! – сказала я, нарушая очарование. – Я с трудом сдержала слезы.
– Не пережал?
– Нет. Как раз в меру.
– Я и сам так думаю, но иногда настолько вживаешься… – Марк медленно поднялся на ноги и вытер щеки. – Хорошее исполнение, не правда ли? – спросил он, ожидая подтверждения. – Я так давно не играл больших ролей… Совсем забыл ощущение огромного душевного подъема, когда удается действительно хорошо сыграть…
Подойдя к дивану, он тяжело опустился на него и охватил голову руками.
– Хотите аспирина? – предложила я.
– Я не могу, – мрачно сказал он.
– Посмотрю, не осталось ли тайленола…
Марк покачал головой:
– Нет, я имею в виду – не могу бросить актерскую профессию. Хочу бросить, должен, но не могу. Нужно открыть глаза, увидеть реальный мир, несообразность собственного существования, надо жить иначе, но я не могу заставить себя это сделать.
Закрыв глаза, он сидел, сгорбившись как старик. Я догадывалась, что он чувствует, мучимый страстным желанием, не имея возможности ни достичь цели, ни отказаться от нее. Невыносимо вязнуть в грязи на каждом шагу, но высохшая, твердая как камень земля тоже не привлекает. Мне хорошо знакома боль, которую испытывает Марк, с одной лишь разницей. А разница велика: когда один-два раза в жизни у меня появлялась достойная цель, мне не хотелось рисковать или много дней трудиться как каторжной. Например, сказать кое-что одному человеку. Или самозабвенно заняться фотографией и посмотреть, что из этого получится… Но эти мысли вряд ли улучшат самочувствие Марка.
– Марк, я понимаю, вам нелегко, но у вас, по крайней мере, есть мечта, страсть, на алтарь которой вы готовы положить жизнь. Несмотря на бедность и безуспешные попытки «пробиться», я бы все отдала за это. Большинство людей вроде меня день за днем лишь коптят небо.
– Саманта, не надо. Понимаю, вы стараетесь помочь, но это не…
– До сих пор помню свои ощущения, когда начинала заниматься фотографией. Я училась и работала, но, как только выдавалась свободная минута, бежала в затемненную комнату. Спала по четыре часа в сутки, и то – если повезет, а сил почему-то только прибавлялось. Увлечение делает все вокруг таким… Не знаю, живым, что ли. И очень хорошо помню, как горько было осознать, что у меня нет особого таланта и фотодело для меня – лишь способ заработать на жизнь… Я очень хорошо фотографирую венчания и свадьбы, но и только. Этим мне и заниматься до конца жизни. Говорю это не из сочувствия, не думайте. Обидно, что у меня в жизни нет единственной цели, как у вас.
Марк открыл глаза и посмотрел как-то странно, словно впервые увидев во мне человека.
– Может, вы еще не нашли настоящее увлечение, – предположил он.
– Все может быть. Возможно, я обленилась, времени не хватает или способностей… Не знаю. Мне недостает индивидуальности, особого видения, что ли… Своего взгляда. Способности видеть привычное по-новому. Без этого любой снимок – заурядная кодаковская фотография… – Я поднялась. – Ладно. Хотите кофе или чего-нибудь другого, прежде чем поедем к вашей машине?
– Кофе будет очень кстати, спасибо. А кто, по-вашему, этим обладает? – спросил Марк, когда я направилась в кухню.
– Чем? – не поняла я.
– Особым видением, о котором вы говорили.
Остановившись, я повернулась к Марку:
– Моя любимица Дайен Арбус. Я ее просто обожаю. Может, технически она небезупречна, но, фотографируя людей, которых принято называть уродами, Арбус умеет показать их индивидуальность. Ей принадлежит замечательное высказывание: «Уродливые и увечные есть подлинные аристократы жизни, ибо с самого рождения вступили с ней в противоречие».
– Сильно сказано.
– Да. Но зато уж и намучилась я по ее вине… В другом интервью Арбус заявила – дескать, причина ее популярности кроется в том, что на ее снимках люди замечают то, что лишь она способна показать. Прочитав это, я поняла, чего не хватает моим фотоработам. С технической стороной все прекрасно, но у меня нет особого видения… Понятия не имею, для чего я это вам рассказываю…
– Я рад нашему разговору.
– Почему?
– Разве вам не нравится, когда человек правдиво говорит о себе?
– Наверное, нравится…
Я сварила кофе, и утро закончилось тем, чего мы ни разу не делали с самого начала, – беседой.
Марк рассказал, как в двенадцать лет увидел по телевизору Джеймса Дина в «Бунте без причины», и это определило его дальнейшую судьбу. В высшей школе он выбрал специальностью драму, играл главные роли в школьных пьесах, но, поступив в колледж, решил выбросить из головы увлечение сценой: карьера актера слишком рискованна. Марк пробовал создать собственный бизнес, занимался маркетингом, наконец, решил податься в учителя. Несколько лет преподавал актерское мастерство в высшей школе, но однажды, наблюдая за отличной игрой одного из учеников, почувствовал, что словно видит себя самого, каким был несколько лет назад и которого предал.
Два года Марк брал уроки, играл в общественном театре и копил деньги, уговаривая свою девушку ехать с ним, пообещав ей и себе, что если не пробьется за пять лет, они вернутся в Бостон. Выдержав в Лос-Анджелесе шесть месяцев, подруга уехала домой. Когда истек установленный им самим пятилетний срок, Марк дал себе еще один год. Так и пошло. Он пробавлялся эпизодами, случайной подработкой, иногда крошечными ролями, снимался в рекламе, каждый раз надеясь, что это и есть долгожданная роль, которая привлечет к нему внимание публики и режиссеров.
Я сообщила, что «Бунт без причины» и меня потряс, когда я впервые посмотрела этот фильм. Марк спросил, кто мой любимый актер.
– Вы, конечно.
– А еще?
– Пожалуй, у меня нет любимых актеров, скорее любимые фильмы и спектакли.
