Милая моя какая ты все-таки глупышка если миру что-то и нужно так это уйти от себя забыться ему нужен дурман нужна сома. Психосоматика. Сома-Дева. И все такое прочее.
Повсюду цвели пионы.
Так шли они от деревеньки к деревеньке все дальше и дальше на восток. И на исходе лета Анджелин родила дочь.
Куда бы ни приходили они им задавали один и тот же вопрос: «Как вы относитесь к христианству?» А однажды кто-то назвал Чартериса антихристом
Принимать ту или иную сторону может лишь спящий — это все равно что спать на том или другом боку
Основа снов
Когда мы пытаемся понять себя пытаемся очнуться
Мы погружаемся в еще более глубокий сон
Вы зря говорите о каком-то постоянстве о каких-то особенностях своей натуры
В нас заключено куда больше чем мы можем вместить
Наше внешнее предзадает нам наши «я» хотим мы того или нет внешнее же не более чем доступное нашим чувствам изъявление внутреннего определенным образом обусловленного названными «я»
Любое серьезное суждение произвольно
Если мы всецело «здесь», нас нет «там», если мы только «там» нас нет нигде
«Там» множественно
Голозадые дети — его ученики
Не пытайся учить — учись у них
Гнев был неведом ему смех пришлых его не задевал кто знает тот не смеется кто смеется тот не знает
Самолеты в далеком небе. В другом небе.
Главное чтобы они сидели правильно все прочее неважно
Они напрягали слух пытаясь расслышать ответ
Разве возможно сказать единственная возможность обратиться к ближнему коснуться потаенного в нем заключена в молчании
Разумеется речь идет о подлинном единении душ ибо
Они терпеливо ждали
Хорошо я выполню вашу просьбу сказал он утром я отвечу на ваш главный вопрос
Берег Гипербореев растревоженный улей его самостей хищные взгляды угрюмых архетипов он пронзенный стрелой лежит на холодном сыром песке
Все возвращается на круги своя
Мозг человека — старая разработка он прекрасно подходит для жизни на деревьях какие-то иные его приложения затруднительны ибо о полном пробуждении его не может идти и речи поскольку
Дихотомия Аристотеля — двускатная крыша под которой
Он слез с крыши и разбудив одну из своих внучек попросил ее принести ему смородинового чая
Старушка Анджелин
Горе ты мое луковое и что же ты им собираешься сказать?
Уж я-то тебя насквозь вижу ты как прежде ничего не понимал так
Ты представляешь что они с тобой после этого
Неужели ты думаешь что мне нечего сказать?
Как ему хочется быть мессией
Он сидел под деревом на своей старой ржавой кровати и смущенно улыбался разглядывая пальцы ног ногти темные дуги грязи а вдруг мне это действительно удастся?
Застывшая толпа
Святой отец сегодня вы хотите поведать нам
Да
Из толпы к нему внучек говорят там на севере есть страна которой прежде правил человек в белых одеждах кажется его Боурисом звали так вот этот самый человек
Только не смейтесь когда-то ведь и я сидел за рулем машины
Та чаша давно пуста
Рассматривает большие пальцы ног
Все замолчали ждут
Он тоже ждет
Какие же они все-таки тупые ну что ж я дам им то что они заслужили — я дам им священный закон
Обвел их взглядом
Священный закон и ереси — сейчас все закрутится по новой истина старая как мир слушайте…
— Проблема не в том, что нечто является для нас невозможным, проблема в том, что мы хотим всего разом.
Позже много позже когда старая его кровать проржавела насквозь они подперли нижние ветви дерева шестами и приколотили к стволу табличку потом им пришлось окружить дерево высокой оградой а туристы с Севера все ехали и ехали они кряхтя выбирались из своих вонючих железных ящиков а потом часами стояли возле этого самого дерева стояли и молчали
Жить: Быть: Иметь
эпическое повествование в хокку
I
На холодном рейнском берегу
Человечек в плаще
Стоит один-одинешенек
Какой аккуратный народ
Безумны все как один
А одеты с иголочки!
Бог явил себя в Сыне
Мы распяли его и задались вопросом:
Что все это должно означать?
Что-то со мною не так
Что бы ни делал
Во рту вкус гвоздей
II
В золе несбывшегося
Дотлевает
День
III
— Так что же вторично
Материя или Сознание?
— Да ты, я смотрю, глупец!
Про сто
Это про сто
То что ста нет
То что сна нет
То что сосны
Это просто
Чей-то остров
Это просто
Сторож старый
Настоящий старый сторож
Страж
Бес страшный и
Бес страстный
Восемьдесят
Под соломенной своей под редеющей своей крышей
Глохну потихоньку в жалкой клети
А ведь когда-то и в Бога верил… Так было
Что до мук, то они еще впереди
Если сейчас мне что-то и нужно, так это плед
Я крабья клешня с хитиновой рожей
Я изломанное ветром крыло — я не нужен
Я треснувший инструмент — я не нужен
Вены тонкой надрывной жилой
Без единого узелка без единой зацепки
Мысли сносит — скоро сольются
С тем что их породило — меня же не станет
Домом моим место это стать не могло
Хозяева здесь болезни и скорби
Я их давний квартиросъемщик
Они же — странное дело — живут во мне…
Тюремный блюз
Знакомо до боли — тюремное пенье
Память предков — камера и
Камерный блюз
Тебя заставили стать свободным
Изгнав за пределы тюрьмы
На голой вершине жизни порой
Вспоминаешь запах параши
