— Тогда назовите себя.
— Мое имя Этьен Боссон.
— По буквам, пожалуйста, — попросил д’Агоста, вынимая записную книжку.
Мужчина медленно повторил, выговаривая каждую букву, словно говорил с ребенком.
— Ваше занятие?
— Я глава здешней общины.
— А что представляет собой «здешняя община»?
Боссон внимательно посмотрел на д’Агосту.
— Так вы из отдела убийств? Тогда при чем здесь защита животных?
— Да вот решили прогуляться для собственного развлечения, — съязвил д’Агоста.
— Может быть, вы представите весь ваш штурмовой отряд?
— Детектив Перес из отдела расследования убийств, спецагент Пендергаст из Федерального бюро расследования и месье Бертен, консультант ФБР.
Все, кроме Бертена, показали свои значки. Прищурив глаза, месье пристально смотрел на Боссона. Тот слегка вздрогнул, словно узнал его, и, в свою очередь, стал вглядываться в консультанта. Казалось, между ними пробежала искра. Д’Агосте стало не по себе.
— Откройте калитку, — распорядился он.
Боссон наконец оторвал взгляд от Бертена. Вынув ключ, он вставил его в замок и с силой повернул. Изуродованная калитка со скрипом распахнулась.
— Мы не собираемся сопротивляться, — сказал он.
— Вот и отлично.
От калитки шла узкая дорожка, круто заворачивающая вправо. По обе ее стороны теснились старые деревянные домишки, покосившиеся до такой степени, что их надстройки почти соприкасались фронтонами, образуя над дорожкой подобие арок. Дверные проемы и разбитые окна зияли чернотой, которую тусклый свет умиравшего дня был уже не в силах разогнать.
Боссон молча шел впереди. Дорожка, описав кривую, вывела их к церкви со множеством пристроек, которые облепили ее, как моллюски, присосавшиеся к днищу корабля. По бокам шипами торчали огромные стропила, опиравшиеся на массивные каменные контрфорсы, уходящие основаниями в землю. Пройдя между ними, Боссон открыл дверь и вошел внутрь церкви, крикнув что-то в темноту на незнакомом языке.
Д’Агоста в замешательстве остановился на пороге. Внутри была полная темнота и стоял смешанный запах навоза, золы, свечного воска, ладана и немытых тел. Стропила зловеще поскрипывали, словно готовясь обрушиться вниз.
— Зажгите свет, — распорядился д’Агоста.
— Здесь нет электричества, — раздался из темноты голос Боссона. — Святилище не место для современных удобств.
Вынув фонарь, д’Агоста посветил в темноту. Церковь была похожа на огромную пещеру.
— Перес, принесите, пожалуйста, галогеновую лампу.
— Есть, лейтенант.
Д’Агоста повернулся к инспектору:
— Пальчинский, вы ведь знаете, что мы ищем?
— По правде говоря, лейтенант…
— Приступайте к работе.
Д’Агоста бросил взгляд через плечо. Пендергаст ходил по церкви с фонариком. Рядом семенил Бертен.
Вернулся Перес с галогеновой лампой, подключенной к аккумулятору в холщовом чехле с длинным ремнем.
— Давайте ее мне.
Повесив аккумулятор на плечо, д’Агоста скомандовал:
— Я пойду первым. Все остальные идут за мной. Перес, принесите ящик для вещдоков. Вы поняли, как себя вести? Мы здесь для защиты прав животных, — напомнил он с изрядной долей сарказма.
Ступив в темноту, он зажег лампу и невольно отшатнулся. Вдоль стен стояли люди в грубых коричневых одеяниях и молча смотрели на пришельцев.
— Что за черт?
Один мужчина выступил вперед. Он был ниже Боссона, но так же худ. В отличие от других он был одет в коричневый балахон, разрисованный белыми спиралями и причудливыми завитушками. Грубое угловатое лицо было словно вырублено топором. В руках он держал тяжелый посох.
— Это святое место, — наставительно сказал он. — И мы не потерпим здесь грубых слов.
— Кто вы? — спросил д’Агоста.
— Меня зовут Шарьер, — произнес незнакомец, словно выплевывая слова.
— А кто эти люди?
— Это наше святилище и наша паства.
— Ваша паства? Значит, вы здесь пасетесь?
К д’Агосте скользящей походкой приблизился Пендергаст.
— Винсент, — прошептал он, наклонившись к лейтенанту. — Мистер Шарьер здешний жрец. Я бы не стал задевать его и этих людей больше, чем нужно для дела.
Д’Агоста глубоко вздохнул. Его раздражало, когда Пендергаст давал ему советы. Однако сейчас он был на взводе, а полицейскому это не пристало. Что с ним творится? Он не в своей тарелке с самого начала этого дела. Надо себя пересилить. Сделав еще один глубокий вдох, он согласно кивнул, и Пендергаст отошел назад.
Даже при свете галогеновой лампы в церкви было темно. Да еще этот мерзкий запах. Безмолвные прихожане, неподвижно стоявшие вдоль стен и не сводившие глаз с пришедших, тоже не прибавляли оптимизма. Их здесь было не меньше сотни. Только взрослые мужчины — белые, черные, азиаты, индейцы, латиносы, кто угодно. Стоят и тупо смотрят. Д’Агосту охватило нехорошее предчувствие. Сюда стоило прийти с охраной. Причем со значительной.
— Послушайте, ребята, — громко начал он, стараясь придать своему голосу уверенность. — У нас имеется ордер на обыск этой церкви, в котором говорится, что мы можем осматривать ее главное помещение и всех, кто там находится. У нас есть право изымать все, что мы посчитаем нужным. Мы составим опись изъятого, а потом вы все получите назад. Понятно?
Его голос разнесся эхом по церкви и затих. Никто не шевельнулся. В свете лампы глаза мужчин мерцали красноватым светом, словно у зверей ночью.
— Прошу никого не двигаться и не мешать обыску. Следуйте указаниям полиции. О’кей? Так мы сможем закончить в кратчайший срок.
Д’Агоста снова огляделся. Ему показалось, что круг вокруг него сужается. Нет, это просто обман зрения. Он не видел, чтобы они двигались, и не слышал шума шагов. Тишину нарушало лишь легкое поскрипывание древних стропил над головой.
Толпа по-прежнему безмолвствовала. И вдруг из дальнего конца церкви послышалось жалобное блеяние ягненка.
— Так, — сказал д’Агоста. — Начнем оттуда и будем продвигаться к двери.
Они пошли в глубь церкви. Пол был вымощен большими каменными плитами, отполированными ногами прихожан. Внутри не было ни стульев, ни скамеек. Вероятно, свои службы и обряды прихожане проводили стоя или на коленях, Д’Агоста даже не пытался представить, как все это происходило. На стенах он заметил странные рисунки: круги, глаза и рассеченные листья в замысловатом переплетении линий. Такой же узор был на облачении жреца. Д’Агоста вспомнил, что на стене в квартире Смитбека что-то похожее было нарисовано кровью.
— Сфотографируйте это, — попросил он Переса, указывая на рисунки.
