же момент полыхнуло белым. Так ярко, что глазам стало больно. Я зажмурилась, опустив голову, а Варраху пришлось прикрыться сгибом локтя.
Когда вспышка угасла, все увидели огромные белоснежные крылья. По рукам Даррена вились сверкающие руны, и в глазах мерцало расплавленное золото.
— Паладин? — удивленно произнес Варрах, потом обернулся ко мне и, не скрывая недоумения, спросил, — ты связалась с паладином, Лил?!
Глава 57
Да, связалась. И да, не жалею.
Интересно, а пожалел ли Даррен о том, что между нами было, когда вместо бледной Лилии увидел демоницу Лилайю с мечом наперевес?
Он так и не взглянул на меня…
Это отзывалось неприятной ломотой в сердце.
Защищал, но каковы причины? Потому что я – это я? Или только потому, что в моих руках меч Саоры?
— Дома поговорим, — сквозь зубы процедил Варрах и развернулся к противнику.
Он не сомневался в том, что вернет меня в Райгард, но выражение ленивого превосходства с лица пропало. Только дурак мог недооценивать паладина. Император дураком не был.
Они стояли друг напротив друга с мечами наготове. Черные крылья, белые. Золото против непроглядной тьмы.
Когда-то я думала, что люблю одного из них, теперь мое сердце принадлежало другому, и сжималось от тревоги за него.
Они схлестнулись с такой силой, что небо протестующе заскрежетало и сжалось. Две противоположные по сути, но равные по силам магии, сталкивались с глухим рокотом горного камнепада. Черные вихри и белые молнии. Тьма, раздирающая все на своем пути и не менее кровожадный свет.
Я не могла смотреть. Глазам было больно.
Зажмурилась, склонив голову к плечу. Мне было страшно… а потом к моей руке кто-то прикоснулся. Робко, едва ощутимо, словно крыло бабочки.
Я распахнула глаза и увидела перед собой чумазую, перепуганную Эльку. На ее грязных щеках белели разводы от слез, на виске – запекшаяся корка крови. Девочка выглядела такой маленькой и беззащитной, что у меня сдавило дыхание.
— Осторожнее, не прикасайся к нему, — я кивнула на меч.
— Он злой? — шепотом спросила она, спрятав руки за спину.
— Очень злой. Уходи отсюда, спрячься далеко-далеко и не высовывайся. Слышишь меня? Уходи!
Вместо этого зараза мелкая замотала головой, а потом и вовсе обняла меня, уткнувшись носом мне в бок.
— Эля…
— Я с тобой.
— Элька!
— С тобой! С тобой! С тобой! — зарыдала она, — не уйду!
У меня предательски защипало глаза, словно в них швырнули горсть раскаленного песка, а по щеке мазнуло что-то мокрое и горячее.
— Эль, не надо… — просипела я, но закончить не смогла. Голос сел.
Все вокруг смешалось. Грохот, порывы ветра, дрожь земли. Где были остальные Светлые и Охотник, я не знала.
Бой продолжался, маленькая Темная жалась ко мне, обнимая со всем отчаянием, на которое только была способна, а все, что могла я – держать проклятый меч и смотреть.
В мастерстве боя они были равны, по силам друг другу не уступали. Перевеса не было ни на стороне демона, ни на стороне паладина. Такой бой всегда шел до первой ошибки. Кто ее допустит – тот и проиграет, и каждый раз, когда острие Варраха проскальзывало в миллиметре от Даррена, у меня обрывалось сердце. Только бы не он, только бы не ошибся.
А потом что-то изменилось. В воздухе, в окружающем мире. Я не могла понять, что это, просто ощутила, как к двум беснующимся силам, присоединялась третья.
Противники, поглощенные боем, не замечали этого… до тех пор, пока серый луч не ударил из вспученного недра низкой тучи.
Ударил с таким грохотом, что земля задрожала и взвыла от страха. Луч попал аккурат между сражающимися, раскидав их по разным сторонам, как щепки. Еще не поняв, что случилось и едва справившись с чудовищным порывом, воины снова ринулись навстречу друг другу, но между ними сначала взвились клубы плотного сизого дыма, а потом поднялась прозрачная стена, будто выполненная из живого серого стекла. Она перетекала, вздувалась и опадала, как исполинские легкие.
Варрах налетел на нее, намереваясь сокрушить одним ударом, но стена поглотила его силу, отозвавшись россыпью равнодушных искр. Он ударил еще раз и еще, приходя в бешенство от преграды. Взмыл в воздух, раскинув хищные крылья, но сколько бы ни поднимался – края у стены не было. Не обойти, не перемахнуть.
Даррен, в отличие от вспыльчивого Императора, понял это сразу. Остановился возле нее и вместо того, чтобы бить, приблизил раскрытую ладонь. Стена в том месте податливо прогнулась, но не исчезла, тянулась за его ладонью, как живая, а паладин непонимающе хмурился, а потом начал озираться по сторонам, будто искал кого-то.
Я тоже подняла взгляд, чувствуя непонятную тревогу.
Странное ощущение…
Будто затихало все, смазывалось. Гас свет, рассасывалась тьма, движения замедлялись, а звуки становились тише. Запах грозы исчез. До этого гневно бурлящее небо замерло, словно боясь лишний раз пошевелиться.
Элька испуганно посмотрела на меня.
— Не бойся, — прошептала я, не издав ни звука.
Потом пространство расступилось. Не с треском и стоном, как было во время прорыва Высших демонов, а с торжественным молчаливым почтением.
Из непроглядной мглы к нам приближались трое. Мужчины в простых серых балахонах до самой земли. На ногах походные сандалии, в руках выбеленные временем и дорогами палки-посохи.
Не блондины и не темные. Не старые и не молодые. Одинаковые и в то же время, совершенно разные.
На их лицах не было ни тревоги, ни сомнений. Во взглядах – спокойствие.
Хранители…
Не каждый Высший мог похвастаться тем, что на своем веку видел хоть одного, а тут сразу трое.
Даррен опустил меч, и Варрах последовал его примеру. И оба склонили головы в знак почтения.
С Хранителями не воюют. Они ни зло, ни добро. Они выше таких мелочей.
Они равновесие.
Двое остановились, а тот, кто шел посередине, направился ко мне.
Девчонка затряслась возле моих ног, я же продолжала держать меч несмотря на то, что мышцы задеревенели и не получалось сделать ни вдоха.
Глава 58
Хранитель остановился рядом, глядя на меня сверху вниз. Сложно догадаться сколько ему лет. Судя по лицу — не больше тридцати, по глазам, в которых из эмоций лишь пристальный интерес – вся тысяча, а может и больше.
— Отпусти.
Я замотала головой. Меч Саоры злился, что его удерживали, рвался вперед. Стоит только ослабить хватку, и он вонзится так глубоко, что этот мир уже не спасти.
— Посмотри на меня.
Мне с
