Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
дружеской ноте, заверив друг друга в уважении и самых лучших намерениях.
Дома Мария Андреевна поделилась печальной новостью, что завод товарищества Дурдиных, которым владели ее другие братья, встал. По их рассказам, рабочим угрожали активисты с Путиловского. Многие из тех, кто не вышел на смены, просто испугались.
Ночью Грише приснился сон. Он шел по улице. Мимо проходили люди, проезжали экипажи. Его внимание привлекла черная карета, которая как будто преследовала его. Елисеев ускорил шаг. Но экипаж не отставал. Когда они поравнялись, ветром приоткрыло занавеску кареты. Там он увидел белое кружевное платье, затем кусок фаты… а потом и сестру Лизу. Елисеев вздрогнул и проснулся. Он давно уже не видел этих странных снов. Но, видимо, из-за возрастающей тревожной атмосферы они снова вернулись.
Рано утром в воскресенье девятого января Гриша поехал в свой магазин на Невском. Было морозно, снег сверкал в лучах восхода. Проезжая по мосту, Григорий и извозчик вдруг увидели в небе три красных солнца. Они оторопели. Никогда раньше они не видели такого. Три кровавых светила в звенящем морозном небе. Что это могло значить?
Глава VII
I
Паргелий – довольно редкое явление. Не каждому в жизни доводится увидеть три солнца одновременно.
Кучер перекрестился. А Григорий не мог отвести взгляда от триады зловещих светил на мертвецки-бледном зимнем небосклоне. Он смутно вспомнил что-то из «Слова о полку Игореве», где упоминалось четыре солнца, которые оказались дурным предзнаменованием. Гриша ощутил страшную, необъяснимую тревогу. Это не был приступ паники, это было четкое осознание приближающейся неминуемой беды. Но он даже не догадывался тогда, какого масштаба ненастье скоро поглотит его семью и всю страну.
В те смутные дни в город были введены войска, чтобы обеспечить порядок и не допустить скопления народа на Дворцовой площади, дабы избежать повторения Ходынской трагедии.
Григорий забрал некоторые документы из офиса, выпил кофе и заторопился назад.
Выйдя из магазина, он увидел собирающуюся толпу. Гриша что-то слышал о запланированном шествии под предводительством некого священника Гапона, но совершенно забыл об этом. Он решил поскорее вернуться домой. Едва отъехали от магазина, дорогу экипажу преградила разношерстная группа людей, двигающаяся в сторону Зимнего дворца. Коляска медленно продвигалась через затор.
– Давай, проезжай! – нервно приказал один из немолодых рабочих, стоящий рядом, стукнув по экипажу.
– А что ж это, братец, за собрание? – невинно поинтересовался Гриша.
– Прошение царю подаем, – буркнул тот.
– Не прошение, а петицию! – поправил другой.
– Проезжай, барин! Лучше тебе убраться отсюда побыстрее! – это, пожалуй, звучало больше как угроза, нежели предупреждение.
– А что ж там в этой петиции? – не унимался Гриша.
Рабочий пытался вспомнить, что агитаторы говорили на собраниях.
– Много чего! – огрызнулся он, и Елисеев понял, что этот человек толком не знает, за что выступает. Однако более раздражать участника шествия он не решился.
Кучер присвистнул и наконец смог вырвать экипаж из плотного кольца наэлектризованных народных масс.
На Васильевском острове тоже собирались люди. В тот момент Григорий не осознавал всю серьезность ситуации и не мог предположить, чем все закончится, но чувствовал сгустки агрессии, скапливающиеся в атмосфере. Елисеева пугало, что эти люди, которые еще вчера работали на заводах и фабриках, созидая на благо страны, теперь готовы голыми руками выкорчевывать булыжники из мостовой, раскраивать ими головы городовых и разрушать, разрушать… «Неужели они искренне думают, что разрушение сделает их жизнь легче или поможет решить проблемы? Им кажется, они управляют бурей, а на самом деле они – просто пешки, которыми будут жертвовать без сожаления!» – ощущение глубокой тревоги не покидало Григория в тот день ни на минуту.
Семейство заканчивало трапезу, когда Григорий вернулся из магазина в возбужденном состоянии. Пятилетняя Мариэтта тут же забралась к нему на руки.
– Не поверите, что я видел сегодня!
– Народное шествие? – предположил Сережа, едва не зевнув, – вот уж новость. О нем уже несколько дней все только и говорят.
– И это тоже… Но сначала я увидел… три солнца! – Гриша не хотел пугать детей своими мыслями о ситуации в городе.
– Как три солнца? На небе? – удивился Саша. – Так не бывает!
– Ты шутишь! – рассмеялся Петя.
– Просто оптическое явление, – заметил всезнающий Сережа и процитировал Шекспира. – Three glorious suns, each one a perfect sun; Not separated with the racking clouds…
– Да, верно! Эдуард IV увидел перед битвой три солнца. Он решил, что это они – три брата, три сына Йорка… – Гриша тоже вспомнил эту шекспировскую пьесу и обрадовался такой оптимистичной трактовке знака. – Интересно, что же это означает сейчас? Вас-то у меня пятеро… Кстати, где Гуля?
– Он поехал к Саше в больницу, – Маша как будто только тогда осознала, что это могло быть опасно.
– И ты его отпустила? – возмутился отец. – Ты видела, что там творится?
Словно в подтверждение его слов за окном раздались первые выстрелы.
II
Выстрелы слышались то ближе, то дальше от дома.
Родители не находили себе места. У Маши из глаз катились слезы. Мариэтту, которая начала всхлипывать, увела в комнату нянька. Мальчики отложили все дела и переглядывались с напряженными лицами. Манефа охала в предынфарктном состоянии. Гриша мерил шагами комнату.
Вдруг, вспомнив про свой сон, он помчался вниз, одеваясь на ходу.
– Ты куда? – бросилась за ним Мария Андреевна.
– Поеду за ним, – буркнул супруг.
– Там же стреляют! – Маша стала цепляться за рукав Гриши.
– А как же Гуля? – шипела на Марию Андреевну Манефа. – Пущай едет!
В это мгновение раздался звук дверного колокольчика. Горничная открыла дверь. Мальчишка-посыльный передал ей записку.
– «Со мной все в порядке. Останусь дома у дяди Саши, пока на улице не успокоится. Гуля», – зачитал послание Григорий Григорьевич. У всех отлегло от сердца.
Старший сын вернулся следующим утром. Его встречали, словно он пришел с войны. Братья и Мариэтта облепили его. Обнимали, целовали. Манефа плакала. Приготовили особенный обед – все самые любимые блюда Гули.
Теперь все разговоры были только о расстреле шествия и нарастающих волнениях.
Из Москвы приехал Сергей Кириллович. Гриша пригласил его отобедать у себя дома, тем самым выражая высшую степень доверия и признательности за честную и преданную службу.
– А что в Москве? Как обстановка? – поинтересовался Сергей у директора московского магазина во время семейного обеда.
– Неспокойно, – доложил тот. – Болтают много. Якобы убитых во время демонстрации в столице тысячи, мол, трупами завалены все покойницкие.
– Будто это не так… – саркастически заметил Коля.
Гриша терпеть не мог бунтарских настроений у сыновей. Он вскипел, но сумел сдержаться, хоть и не без труда. Не хотел вскрывать все семейные язвы перед Сергеем Кирилловичем.
– А давайте у Гули спросим, он
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
