он голос того, кого люто ненавидел. Того, кто посмел его одолеть в бою и засадить за решетку.
Он начал медленно разворачивать корпус, чтобы нанести сокрушительный удар противнику. Но не успел.
Иван предвидел его намерение, и прямой левой выбросил джеб и следом за ним, развернув опорную ногу, нанес хлесткий лоу-кик.
— Немедленно в машину! — не оборачиваясь, крикнул Иван, почувствовав присутствие Маши.
Она добежала до машины, но не села в нее. Вдали показался свет фар. Маша поняла: это Римас и ребята идут на помощь.
Она очень боялась за Ваню. Он столько перенес и еще не совсем окреп. Во все глаза она смотрела на схватку. И молила всех святых помочь ее мужу. Сначала ей показалось, что Ваня уступает противнику. Но потом поняла: это Князь натужно дышит, а Ванечка просто изводит его и ищет момент, чтобы нанести свой знаменитый удар. Ей Мика рассказывал про Ванин хай-кик.
Неожиданно за спиной послышался голос Мики: «Маш, Ванька все правильно делает. Все будет хорошо».
И действительно, Иван поймал момент, когда Князь отвлекся на звук приближающихся сирен. Этой секунды ему хватило, чтобы сделать обманный лоу-кик и следом провести свой коронный хай-кик в голову. И бывший сосед, а ныне убийца, распространитель наркотиков, Мессия чернокнижников, как и пять лет назад, вновь повержен. — Это за тобой едут, Князь. В этот раз я сделаю все, чтобы ты сгнил в тюрьме. Ты так хотел вот эту безделушку, так лови ее! — выкрикнул Иван. Почти как в волейболе, подбросил фальшивый кулон перед собой и в прыжке резко выбросил его вверх и вперед.
Князь с трудом вскочил, увидев сверкнувший в воздухе кулон в форме гриба, и бросился за ним, пытаясь схватить рукой. Но поскользнулся на лежавшей неподалеку обледенелой доске и… с диким криком полетел в овраг.
Через несколько секунд послышался звук упавшего с высоты тела.
— Собаке собачья смерть, — сказал подошедший к Римасу Громов.
— Ванечка! — бросилась к мужу Маша. Ты успел! Ты мое счастье, моя любовь, — целовала она Ивана. А слезы текли, не переставая.
— Ну что ты, воробушек, радоваться надо, что землю от такой твари избавили. Как подумаю, сколько он людей погубил, сколько молодых жизней искалечил — становится страшно.
* * *
— Пора ехать домой, — объявил Римас. У нас сегодня праздник. Едем сразу к нам. Верушка моя с Нилом расстарались. Ждут нас. Марик постоянно звонит, спрашивает, как Маша. Ну и ваши Хрюрики маму с папой заждались. Как же я вас всех люблю, дорогие мои!
Увидев родителей, малыши радостно бросились навстречу.
— Подождите, мои хорошие, остановила детей Маша. Мы с папой сейчас быстро умоемся, переоденемся и будем с вами обниматься.
— Вань, как хорошо, что при переезде мы оставили что-то из нашей и детской одежды на всякий случай, — улыбнулась Маша. Вот он и настал этот самый случай. Думаю, что мы и заночуем здесь.
— Главное, что все позади и мы вместе. Маш, никогда меня не трясло так от страха, как сегодня, когда ты уехала вроде как на заказанном такси, а настоящая машина пришла минут через десять. А потом мы услышали, как ты кричишь и пытаешься разбить зонтом стекло.
Все быстро по машинам и помчали в это Девяткино. Я чудом услышал, как водитель возмущался, что приходится менять маршрут и ехать в Старые Сосенки.
Я свою машину быстро развернул и успел проскочить мост. Остановился и позвонил Римасу. Он три машины все-таки отправил в Марино. А сам с Микой и Сашкой рванул сюда. Но мост уже был перекрыт. Причину не знаю. Знаю, что когда на мосту появился Громов с командой, ему открыли проезд и за ним проскочили наши. Но ты тут уже сама открыла боевые действия.
— Маш, я сегодня с особой остротой прочувствовал на себе, что без тебя моя жизнь бессмысленна. Я люблю тебя, моя нежная и страстная девочка, — хрипло прошептал он и с такой жадностью поцеловал ее, будто стремился скрепить поцелуем свои слова на веки вечные.
— И я люблю тебя, мой самый сильный, самый страстный мужчина. И я хочу, чтобы у нас появился четвертый Хрюрик, — сказала она.
— Маша, я не ослышался? Ты правда хочешь четвертого Хрюрика? — прижал он ее к себе.
— Вань, надо быстрее умыться и переодеться.
— Раздеться надо, любовь моя.
— Ваня, мы сказали детям, что умоемся, переоденемся и будем с ними обниматься. Они так ждали нас. Потом обед праздничный. Все ждут нас. А вот после всего… Хоть до самого утра…
— Да, ты права, счастье мое.
* * *
Иван и Маша спустились вниз, и малыши бросились к ним. Перебивая друг друга, Сашенька, Нилушка и Даник рассказывали как они помогали бабулечке Вере и дедушке Нилу.
— Я принес бабуле соль, а потом злой перец, — гордо сообщил Нил.
— Не злой, а жгучий, — поправил его Саша. Я принес бабушке большую ложку и потом попробовал вкусный фарш.
— А я съел пирожок и сказал, что он вкусный. Сам помыл тарелочку, а потом разбил нечаянно, — сказал Даник.
— Все вы молодцы! — обняла их Маша. А что же наша Миюшка делала?
— Мия касила, — радостно сообщила малышка.
— Что ты делала, доченька? — переспросил ее Иван.
— Ка-си-ла. Вот так касила. Как мама, — провела она пальцем по губам.
— Папа, Мия достала из сумочки другой Мии помаду, — сказал Нил.
— Не понял, сынок. У другой Мии?
— Здравствуйте! Это у меня тезка моя достала помаду. Я Мия Штейн. Вы меня не узнали, Ваня?
— Не узнал! Ты повзрослела и очень похорошела, Мия. А это моя жена Маша.
— Здравствуйте, Маша. Я много слышала о вас от моих братьев. У вас чудесные и умные детки. И вы очень красивая.
— Да, детки взрослеют, а мы стареем, — рассмеялся Мика.
— Ты не старый, ты очень красивый, в самом расцвете сил, — смутилась Мия.
— Угу, как Карлсон. А для тебя, деточка, я уже старый пень!
Маша покачала головой, увидев, как блеснули слезы в глазах Мии.
— Мия, пойдем поможем Вере накрывать на стол, — предложила Маша, чтобы удержать девушку от слез.
— Да, конечно.
— Не обижайся на него, Мия. Сегодня у всех был очень тяжелый день. Все переволновались.
— Ты мне расскажешь, что случилось. Ой, Маша, ничего, что я на «ты»?
— Отлично! А о том, что случилось, думаю, будут говорить за столом.
— Маша, а можно с тобой дружить?
— Конечно, можно. Вот с Мариком мы друзья.
— А с моим папой?
— С твоим папой мы, скорее, уважающие и понимающие друг друга люди.
— Вера, мы пришли помогать, а здесь, оказывается, все готово.
— Маш, ты сама
