СИБ будет против, скажите спасибо вашим якобинским взглядам в юности, но это полбеды, нынче, если человек умеет делать дело, ему мелкие грешки могут и простить, обычное в общем-то дело. Все дело в вашей честности и связанной с ней неуживчивости. Какого-то состояния нет и в помине, жены и детей тоже не нажили. Скоро старость, а вы отличились только скандалами.
- Но, судя по тому, что вы меня пригласили на разговор, - после заметной заминки, ответил Завалишин, - у вас есть какое-то предложение, связанное с исправлением текущего, хм… Бедственного положения?
Судя про мелькнувшей у собеседника кривой усмешке, он свои жизненные достижения оценивал тоже не слишком высоко.
- Есть, - тоже взяв небольшую паузу ответил я. – Хочу для начала вас предостеречь от мысли, что якобы император – хороший, добрый человек, которому свойственно помогать сирым и убогим. Я, видите ли, считаю, что правильный подбор работников – это больше половины успеха в любом деле. Кадры решают все. А вы широко известны, в узких конечно кругах, своей патологической честностью. Свойство, надо признать, в наши времена достаточно редкое и оттого имеющее немалую ценность.
- Но я… - Завалишин попытался вставить реплику, но я сделать этого не дал.
- Я не закончил. Я выскажу свое видение и свое предложение. А вы ответите «да» или «нет», хорошо? – Я сделал в воздухе неопределенное движение рукой и продолжил мысль, - каждого человека можно употребить с пользой. И нужно. Пусть вас не смущает слово «употребить», это всего лишь привычка мыслить рационально. Что же касается вас, то я предлагаю вам возглавить новый журнал, основной деятельностью которого будет как раз расследование преступлений чиновничества и в целом – критика действующей власти.
- Я не совсем понимаю, ваше величество, - от удивления глаза Завалишина, казалось, сейчас просто выпрыгнут из орбит.
- Я объясню. Прямо сейчас разрабатывается новый цензурный устав. Он будет, как бы сказали в обществе, - более либеральным. Я правда это называю разумностью. Необходимость цензурирования всей печатной продукции в империи приводит к раздуванию штатов цензурных комиссий и одновременно к сдерживанию развития всей связанной индустрии. Увеличение грамотных людей неизбежно приведет к тому, что потребность в новых газетах и журналах вырастет лавинообразно, сдерживать эту тенденцию – просто глупость, как, впрочем, и любая другая попытка стоять на пути прогресса. Поэтому в новом цензурном уставе будут очерчены совершенно определенные формальные ограничения, следить за исполнением которых придется самим авторам и издателям, а предварительная цензура со стороны государственных органов будет упразднена.
- О! Ваше императорское величество, - сказать, что Завалишин был потрясен, не сказать ничего, было видно, что эта новость в принципе не укладывается у него в голове.
- Это не значит, что писать и публиковать можно будет все что угодно, - я жестом руки вновь прервал готовы было вырваться поток славословий. – Наоборот, будет жестко определено, что писать можно, и что - нельзя, будут приняты поправки в уложение о наказаниях и нарушение этих норм перейдет из поля административного права в уголовное. Поверьте, на каторгу отправится не один и не два издателя, прежде чем общественность поймет, что за свои слова, даже при отсутствии формальной цензуры, все равно нужно нести ответственность.
- Хорошо, а что требуется от меня?
- Вы возглавите журнал, который будет критиковать – отдельно скажу, критиковать осмысленно и аргументированно – правительство. Будете находить недочеты в нашей работе, акцентировать внимание общества на проблемах и конечно разоблачать не чистых на руку чиновников, - я на секунду прервался, налил себе стакан воды из стоящего на столике графина, промочил горло и продолжил мысль. – Вашей главной целью будет собрать вокруг себя людей, которые не слишком довольны властью, но при этом являются патриотами своей страны и готовы работать для улучшения положения дел в империи. Понятное дело, есть критиканы, которым угодить невозможно, и которые сами никогда не пошевелят пальцем, чтобы что-то изменить, про них мы не говорим.
А дальше я, собственно, изложил Завалишину суть плана. Идея был в том, чтобы его никак не могли связать со мной, правительством и СИБ, то есть после аудиенции, его должны были с позором выгнать из министерства, облить дерьмом и создать образ мученика, пострадавшего за правду. Ну а дальше он получает деньги на открытие журнала – оформлено это будет как внезапно свалившееся наследство от дальнего родственника – и информационную поддержку от СИБ. К сожалению, при всем удобстве самодержавия иногда все равно приходится пользоваться обходными путями во внутренней политике, и возможность получить влияние на общественно мнение с другой стороны виртуальной баррикады будет совсем не лишней.
- Я согласен, ваше императорское величество, но только у меня есть условие, - я вопросительно поднял бровь, и Завалишин поспешил пояснить, - окончательное решение о том, какие материалы будут публиковаться в журнале, останется за мной. Если я посчитаю, что та или иная статья в своей сути идут в разрез с моими убеждениями, в моем журнале ее не будет.
Забавно, как собеседник выделил слово «моем», при том, что никакого журнала пока нет и в помине.
- Хорошо, - после секундного раздумья ответил я. В конце концов человек был выбран именно за счет его честности, глупо было бы ломать его через колено с самого начала. Уж чего-чего, а подлецов, согласных за деньги или даже просто монаршее одобрение на любую гнусность, у меня было в достатке. – Но на вас будущий цензурный устав будет распространяться в полной мере, если что – вам назначенные судом штрафы придется выплачивать на общих основаниях.
- Я это понимаю, - кивнул будущий издатель и главный редактор «Голоса народа».
Идея поднять на знамя имя недавно «замученного» кровавой властью Каченовского родилась в недрах СИБ и на практике вышла максимально удачной. Журнал получил новую жизнь уже в середине следующего 1843 года и быстро стал популярным, собрав вокруг себя немалую часть протестно настроенного общества. При этом благодаря позиции Завалишина оппозиция эта была ориентирована именно на созидательную деятельность, очень часто помогая государственным органам выявлять просчеты, которые в ином случае могли бы просто не обнаружиться.
И наоборот, те потенциальные критиканы, которым нравилось поливать дерьмом все вокруг исключительно по причине собственной ненависти к своей стране и народу – а такие тоже всегда есть, тут можно вспомнить ненаглядного господина Чаадаева с его попыткой ревизии прошлого России – оказывались оттеснены в сторону от адекватной протестной тусовки. Можно сказать, что мы таким
