врала. И в сети я общалась с сотней людей, потому что не хотела быть одна. Я не хотела чувствовать себя одинокой. Я хотела быть в центре внимания. Я хотела жить обычной жизнью. Я хотела ходить, гулять с настоящими друзьями. Я хотела влюбляться. Я хотела, чтобы любили меня.
Плотину прорвало. Слезы хлынули неконтролируемым потоком. Татьяна Иосифовна подвинула ко мне коробку с бумажными салфетками.
— Извините, — пробормотала я.
— Это хорошо, Люба. Плакать тоже нужно. И это говорит о том, что ты сейчас начала выходить из своей апатии. Это хорошо, очень хорошо. С того дня я почти каждый день разговаривала с Татьяной Иосифовной. Что-то менялось внутри меня. Незаметно. Нет, я не стала любить свое тело. Но благодаря таблеткам и этим разговорам я вышла из состояния абсолютного безразличия к тому, что происходит вокруг. Единственное, о чем я так и не решилась говорить, это об Илье и моих отношениях с сестрой. Я как последняя трусиха закрыла для себя эту тему.
В больнице я провела четыре недели. Весь март прошёл мимо меня. Домой я вернулась второго апреля. На улице была уже настоящая весна, она действительно спешила согреть нас своим теплом. На деревьях и кустах уже стали появляться почки, ещё чуть-чуть и молодые листики украсят своей яркой зеленью город.
47
Илья
Я так и не понял, что произошло. Она просто отключила звонок и больше трубку не взяла, хотя я звонил и не раз.
В понедельник я первым делом пошёл искать Любу, но мне сказали ее нет. Ее не было и во вторник. В среду в универе я столкнулся со Скворцом.
— Разговор есть, — приобняв за плечи, я отвёл его в сторону.
— Ну, — он сбросил мою руку, стоило нам отойти. Что мне нравилось в этом парне, он хоть и ниже меня на голову, смотрел ровно, даже с нисхождением, словно на младшего брата.
— Где Люба?
— Швед, — ухмыльнулся он. — Если девушка не хочет с тобой общаться, может, стоит от нее отстать?
— Она хочет, — прорычал я. — Мы разговаривали в воскресенье и все было хорошо. А теперь она трубку не берет и в универ не ходит. Ты с ней разговаривал? — Скворец потирает переносицу, словно размышляет, что мне ответить.
— Точно все было хорошо? — уточняет он.
— "Поздравляю и целую"- достаточно хорошо? — я вскинул бровь, на что Скворец только хмыкнул.
— Я не разговаривал с ней, у меня даже ее номера нет. Свой я ей оставлял, но она никогда мне не звонила.
Его слова бальзамом разлились по моим истерзанным ревностью нервам. Достаю телефон, нахожу контакт Кареглазки и протягиваю его экраном к Скворцу.
— Набирай, — он несколько секунд смотрит, потом качает головой каким-то своим мыслям и достает свой айфон.
Набирает номер, включает громкую связь, и мы вместе слушаем, как нам сообщают, что абонент не доступен. Да что за черт?!
— Так, может, домой к ней сходить? Ты адрес знаешь? — предлагает Скворец.
— Знаю, — и думаю, почему я сам до этого не додумался? — Ты Вова же, да? Спасибо, — хлопаю его по плечу и покидаю универ.
Адрес я помнил ещё с того дня, как отвозил ей письмо. Как назло, кажется, я поймал все красные светофоры. Домофон мне никто не открыл, хоть я и набирал номер квартиры раза три. Но тут мне повезло, из подъезда вышла старушка с болонкой, а я влетел в подъезд. Нужная дверь, за ней тишина, но я все равно несколько раз нажал на звонок, даже постучал. Но мне не открыли, видимо, дома действительно никого не было.
Я вернулся в машину и долго, точно больше часа, просидел у ее подъезда. Чего я ждал? Чуда? Но оно не случилось. Возвращаться в универ не хотелось, и я поехал в клуб. Там дела хоть ненадолго отвлекали от мыслей о моей Кнопке.
Я дал ей время. И себе. Решил, что начну действовать, если через неделю ничего не изменится. Может, действительно уехала куда с родителями, а я паникую? А телефон? Забыла дома? Ну, бывает же?
— Илья, ты комнату не сдаешь? — Ника подсела ко мне на первой паре. Стас опаздывал, его ещё не было.
— В смысле?
— Я хочу съехать, но, боюсь, квартиру не потяну, а делить ее непонятно с кем не хочется. Вот я и подумала, у тебя же четыре комнаты? Может, приютишь? За минимальную плату, а я готовить буду.
— И что же ты ему готовить собралась? — Стас наклонился и поцеловал Нику, — Привет, — протянул мне руку, я пожал ее в ответ.
— Я с родителями поругалась, — объяснила она. — Думала, Илья приютит на время.
— Так, может, ко мне? — предлагает Стас.
— Ты живёшь с родителями, — напоминает ему Ника.
— Можем вместе снять, — улыбается он. — Расходы беру на себя и будешь готовить мне.
— Ок, — улыбнулась Ника. — Если ничего не поменяется, так и сделаем.
В аудиторию вошёл преподаватель и началась лекция.
Я загружал мозг учебой и работой, тело изводил тренировками. Делал все, чтобы не хватало сил себя накручивать. Когда спустя неделю Люба так и не объявилась, я снова поехал к ней домой. Пары сегодня закончились поздно, Стас звал меня перекусить с ним и Никой в какой-то кафешке, но я отказался, сославшись на дела.
В этот раз домофон мне открыли, и когда я позвонил в дверь, на пороге появилась невысокая женщина, в ее чертах легко можно было угадать Любину маму.
— Здравствуйте, а Люба дома?
— Здравствуйте, нет, — ответила женщина.
— А где её можно найти?
— А Вы кто и зачем вам Любаша?
— Я ее друг.
— Любы пока нет и в ближайшее время не будет.
— А почему у неё недоступен телефон? Она что, снова номер сменила?
— Нет, номер не меняла. Просто… Она пока недоступна.
— Черт, Вы можете говорить нормально? — не выдержал я и повысил голос.
— Молодой человек, — голос женщины стал строгим. — Что вы себе позволяете? Я Вас вижу впервые в жизни и от Любы о Вас ни разу не слышала, и думаете, я Вам что-то расскажу?
— Простите, — взял себя в руки. — С ней все хорошо?
— Все нормально. И если она захочет с кем-то пообщаться, она включит свой телефон. А так, я больше ничего Вам сказать не могу. Извините, — и перед моим носом дверь закрылась.
И что мне думать? Какая-то тайна, покрытая мраком. Я быстро сбежал по лестнице вниз.
Всю ночь ворочался, искал выход. А на следующий день сразу после пар поехал к Захару.
— Здравствуйте, Илья, — улыбнулась мне его секретарша. — Захар Алексеевич пока
