придётся гораздо дольше… Сейчас здесь развёрнут палаточный городок, где хозяйствуют поднятые по тревоге подразделения. Журналистов всех заставили уехать… конечно же, тех, кто выжил и не сильно пострадал…
— Почему вы так резко в последнюю минуту подорвались нас обоих спасать? — Штинк вспомнил эпизод прямо перед провалом в памяти и внезапно всколыхнувшимся умом сопоставил факты. — Если вас предупредили об атаке, то зачем вам было вытаскивать меня? Оставили бы там, увели бы своих людей…
— А зачем «Бхаггару» было бы вас вытаскивать, ответьте на милость? Как политическая фигура вы провалились, и вашему начальству пришлось принимать меры… А я хочу, чтобы всё было по закону. Чтобы вы ответили за свои преступления, а ваши бывшие союзники — за свои. И я всё ещё предлагаю вам их сдать.
— Я требую адвоката, — вырвалось у Штинка.
Бергер захохотал, насколько ему позволял фиксатор для шеи. Солдаты, стоявшие по краям палатки, удивлённо на него посмотрели.
— Что в этом смешного? — спросил Штинк, также не понимая веселья военачальника. — Если хотите, чтоб всё по закону, то обеспечьте мне и эту формальность!
— Формальность? — переспросил Бергер, когда отсмеялся. — А мне отчего-то кажется, что вы всё ещё надеетесь соскочить с крючка. Это импичмент, Штинк! Первый в истории нашей системы драконников и викингов! Всё, момент ушёл, президентом вам уже не быть!.. Но это я так, к слову. Конечно, защитника вам предоставят. Думаю, им будет мистер Гордон, как человек, который единственный из нашего сообщества получил ещё в «той» части мира юридическое образование… Он тоже был у меня под подозрением, но, кроме возложенных позавчера вами на него обязанностей, его с вами, как мне доложили перед вашим пробуждением, больше ничто не связывает…
— Позавчера? Я был в отключке всю ночь?
— Да… уж не знаю, к счастью или к сожалению. Я на всякий случай решил не сообщать о том, что вы остались живы: вдруг получится дезинформировать противника перед ответным ударом, который нам придётся планировать только вместе с драконниками… Кстати, вы же не слышали о том, что в Федерации сейчас творится?
— А что там?
— Почти то же, что и у нас… только ракетой по ещё докризисной власти стреляли. Известно, что драконы слетаются куда-то в центр Америки, и туда уже направилось больше сотни их хозяев, но все подтверждённо погибли или пропали без вести. Власть в лице Марины Шалот пока не предприняла никаких серьёзных действий, поэтому в соцсетях драконников в последние часы прошла акция по сбору подписей под меморандумом о недоверии. Как мне совсем недавно сообщили, подписи поставили уже сто два человека: семьдесят восемь драконников (больше половины из всех) и двадцать четыре «привлечённых» из Дракон-банка, с Д-видения и так далее. В общем, там власть тоже однозначно сменится снова… И всё-таки мне интересно, Штинк: откуда у вашего начальства из «Бхаггара» доступ к управлению европейскими ракетами?
— Привлечь на свою сторону можно разных людей. А если поддерживать их привязанность, то, когда понадобится их помощь, они не подведут.
— Меня вы привлечь, заметьте, побоялись. И не надо так на меня смотреть; это же очевидно…
— Какие у нас диагнозы? — спросил Штинк. — Хочу понять, кому из нас всё-таки больше повезло.
— У вас ничего серьёзного — только ушибы и уже вправленные вывихи, а ещё тупость. И в этом смысле вам действительно повезло больше. — Бергер тяжело вздохнул. — А вот у меня дела похуже. Когда вы тогда в зале мне в спину кресло кинули, вы мне сломали позвонок и повредили спинной мозг. Можете меня поздравить: теперь я больше не смогу ходить.
— Поздравляю… — протянул Штинк.
В его голосе генерал не услышал ожидаемого сарказма или даже горькой иронии. Нет: вместо них сквозило раздумье, а под ним — тщательно скрываемая, рвущаяся наружу злоба.
— Мы оба проиграли, — сказал Бергер. — Поэтому теперь вы, как проигравший — проигравшему, можете спокойно всё рассказать. И мы сможем решить, что нам делать дальше.
Штинк не ответил — похоже, взвешивал все «за» и «против».
Тут один из солдат вновь подошёл к койке Бергера и произнёс:
— Господин генерал, сюда только что прибыли драконники. Четверо, из них — двое несовершеннолетних. Просят пропустить их к вам и господину президенту.
— Что ж, пропустите, — ответил Бергер и, когда солдат отошёл, обратился к Штинку: — Если это те, о ком мы оба думаем, то, может, будет лучше, если они нас с пафосными речами застрелят?
Генерал хохотнул, но тут же скривился от боли и застыл, задержав дыхание.
Штинк даже не улыбнулся. Ему шутка Бергера показалась весьма неудачной.
2
Боец в камуфляже с погонами лейтенанта долго и внимательно рассматривал наши удостоверения драконников (документы, оказывается, взяли с собой все — ещё перед тем, как спуститься в «метро»), сверял фотографии с нашими лицами, словно искал в ситуации скрытый подвох.
В это время мы (я и Ульяна впереди, Вилле с Элизой — чуть сзади) стояли под прицелом автоматов десятка его подчинённых, — наверное, чтобы мы даже не думали без спроса ворваться в палатку, где размещалось высшее руководство Республики.
Ой, больно нам надо. И так пройдём.
Эх, а все мы помнили времена, когда нас бы здесь застрелили только за то, что мы драконники. Ну и плюс тогда местные военные были в меховых жилетках поверх несвежей повседневной одежды, а не в отглаженной зелёной форме.
Что ж, tempora mutantur et nos mutantur in illis — времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Мы с Ульяной ведь уже тоже не те подростки, что не смогли, штурмуя Покинутую Башню, уберечь от гибели профессора Хеглена.
Теперь мы пришли не спасать. Мы пришли, чтобы обвинять — и требовать ответа.
Наконец, процедура проверки документов подошла к концу. Лейтенант, всё ещё подозрительно глядя на нас, вернул нам удостоверения. Мы сдали оружие и драконофоны (нас на всякий случай ещё и обыскали) и под дулами автоматов прошли внутрь просторной палатки.
Там также стояло с десяток вооружённых военнослужащих, а в дальнем от входа конце «помещения» располагались две койки, на которых лежали те, кого я узнал с фотографий и видео из Д-нета: генерал Юлиус Бергер и наш нынешний враг Герхард Штинк, показавшийся мне вдруг похожим на Джеймса Леннистара из «Войны тронов». (Кто в теме, поймёт, кого я имею в виду.)
Я и Ульяна стремительно шагнули к ним, но нас остановил, протянув руку, один из охранников, сказав по-английски (на этом же языке мы договаривались и со стражами у входа):
— Not so quickly… please.
И это добавленное в конце «пожалуйста» чуть подтопило ту
