творить добро, одним звездам известно! Потому, верней всего, некоторых здесь мы уже когда-то встречали.
– Надеюсь, встречи эти кончились полюбовно, – проронил Брон. – Иначе мы рискуем угодить в нешуточную потасовку. Не хотелось бы вас тревожить, но мы здесь в меньшинстве.
Хейта затравленно огляделась. Если сперва ей показалось, что они попали в общество хотя и опасных, но незнакомых им волшебных существ, то теперь она посмотрела на это совершенно другими глазами.
Трактир стоял на позабытой Солнцем земле, полный неведомых существ, сильных, ловких, которым и оружия никакого не требовалось, приученных убивать, а их было лишь пятеро, и пусть даже каждый стоил семерых местных, существ было больше, намного больше.
Ей сделалось не по себе. Положение ухудшало еще и то, что пастыри, судя по всему, что-то подозревали. Вряд ли они могли, как Эрья, почуять, что им повстречалась Чара. Хранительница леса Лиловой Синевы была древней, здешние пастыри по сравнению с ней казались детьми. Однако и они, без сомнения, что-то почувствовали.
Хейта ощущала на себе их взгляды: одни мягкие, точно прикосновения лепестков болотных цветов, другие холодные, словно лягушачья кожа. Девушка вздрагивала невольно, старательно пытаясь скрыть нарастающее беспокойство. Неведомо, как повели бы себя пастыри болот, прознав, что к ним заявилась Чара. А сражаться с ними в случае чего ей совсем не хотелось.
Гэдор вдруг бережно коснулся ее руки.
– Хейта?
Девушка не ответила, но тот и без того всё понял.
– Они… знают? – прошептал он.
Хейта пожала плечами.
– Нет. Не думаю. Но чувствуют. Не понимают, что я такое, и это разжигает их любопытство.
– Тогда нам и впрямь стоит поторопиться, – озабоченно нахмурился следопыт. – Я не подумал, что мы налезем на пастырей, когда решил привести вас сюда.
– Ну да, – хмыкнул Мар. – Трактир и пастыри. Кто б мне такое сказал, я б решил, что он тронулся!
– А что карта? – вскинул бровь оборотень.
Гэдор осторожно достал карту из внутреннего кармана, бережно развернул ее – ничего.
– Не заскучали еще?
Внезапное появление Фелы мигом заставило всех подобраться. Гэдор незаметно свернул карту и накрыл ее ладонью.
Огненно-рыжая дева принесла деревянный поднос, заставленный резными кружками.
– Что это? – нахмурился Гэдор. – Мы выпивку не заказывали.
– Это борэ́й, древний напиток болотного народа. – Фела сверкнула ослепительно-белыми зубками. – Подарок от меня и моих сестер. В такой глуши порой делается до смерти тоскливо. И мы всегда очень рады новым лицам, особенно таким, как у вас. – Она лукаво подмигнула Мару, который сидел недвижно, подобно дереву, и отчаянно пытался не выказывать никаких, даже самых невинных приязненных чувств по отношению к ней.
Фела тем временем ловко расставила кружки перед оторопевшими друзьями. Всякое движение у нее выходило изящным, проворным и гибким. Тонкие темно-зеленые руки порхали, точно крылья неведомой птицы. Рыжие локоны упали на лицо, приоткрыв длинную шею, испещренную щелочками жабр.
Влажная кожа пахла то сладко, словно спелая ягода, то горько, словно болотная тина. Этот терпкий аромат дурманил разум, бередил сердце, разжигал в нем неодолимую страсть, жажду ласки, горячих поцелуев, томной неги, неземного тепла… Только теперь завороженные путники по-настоящему осознали, кто предстал перед ними.
Необыкновенное существо, домом которому служили непроглядные воды коварных болот. Существо, коротавшее свои ночи на холодной постели из растений и водорослей. Существо, чья смертоносная краса заманила в топи и сгубила десятки изгнанников. Из всех пастырей именно пастыри болот слыли самыми опасными и непредсказуемыми.
Фела склонила голову, любуясь искусно расставленными кружками. Меж растрепавшихся рыжих прядей задорно выглянуло маленькое круглое ушко. В больших глазах плясало пламя, оно манило до боли, до стонов, до потери рассудка, до дрожи в ногах. Но прикасаться к нему было опасно, смертельно опасно! Так мотылек завороженно летит на свет, чтобы вмиг вспыхнуть и бесследно сгореть, обратившись в прах. Неожиданно дева подняла голову и звонко рассмеялась.
Путники вздрогнули. Неземные чары развеялись, словно болотная дымка. Лица их медленно обретали привычное выражение, а разум – ясность и остроту.
Харпа скрежетнула зубами:
– Я не просила, чтобы меня очаровывали!
Фела развела руками.
– Прошу прощения. Я не нарочно. Для меня очаровывать всё равно что… дышать, – она призадумалась, – или смеяться.
– А отчего глаза пастырей болот так ярко горят? – не выдержал Мар, вызвав раздражение на лице Харпы. – Как… как блуждающие огоньки?
Фела устремила на упыря недоверчивый взор, а потом ее полные губы тронула загадочная улыбка. Она наклонилась к нему, одна рука нежно обвила его шею, вторая утонула в густых иссиня-черных волосах. Мар от неожиданности оцепенел.
– Ты вроде древний, а на деле юн, как мальчишка, – прошептала она. – На твоих руках столько крови! Больше, чем у них всех вместе взятых, и при этом ты невинен, словно дитя. Любознателен, но не знаешь самых очевидных вещей.
– Каких, например? – бесстрастно вопросил Брон.
Дева метнула в его сторону недовольный взгляд, но тут же смягчилась и продолжила тихо:
– Что по легенде именно благодаря блуждающим огонькам мы обладаем такими глазами. Когда появились первые пастыри болот, Праматерь Луна решила, что ее детям будет на болотах слишком безрадостно и темно. Но на удачу над болотами как раз кружили блуждающие огоньки. Под их смелым напором тьма отступала. Тогда Праматерь Луна и решила наделить пастырей болот светящимися глазами. – Фела окинула их задумчивые лица пытливым взором и заливисто рассмеялась. – Ну что же вы? Пейте же! Пейте!
Путники оживились, подбодренные одним лишь звуком ее голоса. Однако хвататься за кружки никто не спешил. Мар подозрительно принюхался.
От неведомого питья исходил чудный аромат, таинственный, точно далекие звезды. В нем был запах сосновой коры, согретой лучами осеннего солнца, грибных шляпок, омытых первым дождем, ягод морошки и голубики, спелых настолько, словно те вот-вот лопнут и во все стороны брызнет яркий, душистый сок. Аромат был легок, как поцелуй юной девы, и согревал, как объятья искусной возлюбленной. И от него у всех пятерых бешено закружилась голова!
Волк-оборотень, совладав с собой, вдруг поглядел на Фелу в упор и бросил строго:
– Пeрвой испей.
Дева понимающе усмехнулась, подхватила со стола кружку упыря и сделала несколько беззвучных глотков.
– Эй! Мне-то оставь хоть немного! – возмутился Мар.
Фела протянула ему кружку, прильнула губами к его холодной щеке и прошептала лукаво:
– Не тревожься, тебе хватит!
Переведя взгляд на оборотня, она добавила уже без улыбки:
– Вы на нашей земле, в трактире, полном нашего народа и прочих волшебных существ. Убить вас для нас всё равно что прихлопнуть пьявку. Вот и пораскинь на досуге мозгами, с чего бы нам вздумалось вас травить?
Брон не нашелся с ответом. А Фела, просияв на прощанье чародейными глазами,
