подхватила поднос со стола и была такова.
Путники остались в одиночестве. Харпа обвела друзей цепким, колючим взглядом.
– Ну? И что будем делать? Может, побоку это ее питье?
Мар, с вожделением взиравший на дивный золотистый напиток, заметно приуныл.
Гэдор скрестил на груди руки и поглядел на Хейту.
– Что думаешь?
Девушка вздохнула и закусила губу.
– В ее словах много правды. Травить им нас незачем. Да и в случае драки силы не на нашей стороне. А кроме того… – Она смущенно осеклась.
– Да? – нетерпеливо выдохнул Мар.
– Это дар от пастырей болот, понимаете? – веско сказала Хейта. – Если мы не примем его, то нанесем им смертельную обиду.
Харпа едко хмыкнула.
– Да, ловко эта чародейка всё обставила.
– Спору нет, – охотно согласилась девушка, – ловко. Однако я не уловила в ней и намека зла по отношению к нам. Надо сказать, добра я не приметила тоже. Скорее, любопытство.
– Выходит, пьем? – с надеждой вопросил упырь.
Хейта обратила взор на Гэдора.
– Думаю, это тебе решать.
Тот положил руки на стол и трудно вздохнул. Поразмыслил немного и неожиданно хлопнул ладонью по столу.
– Пьем, но не налегаем. Мало ли что. Да и потом неведомо, каков этот борэй. Не хватало еще, чтобы нас развезло на раз-два!
Мар первым поднес к лицу затейливую кружку и просто опрокинул ее в рот. Харпа немедля огрела его кулаком по спине. Тот закашлялся.
– Сказано же было не налегать! – рыкнула она.
Хейта улыбнулась и пригубила душистый напиток. Его дурманящий вкус разлился по рту, словно мед. На нее пахнуло осенним разнотравьем, лицо будто овеял свежий утренний ветер, ягодная сладость заискрилась на губах.
Она сделала еще один глоток. И помстилось, будто свет померк и опустилась ночь. А потом вдруг откуда ни возьмись вспыхнули два огонька. Хейта глядела на них, как завороженная, и не могла наглядеться. Они манили и очаровывали. Она открыла рот, чтобы что-то сказать. И неожиданно поняла, что смеется.
Ей было невдомек, над чем она смеется, да это было вроде и неважно. Мар вдруг тоже загоготал своим ярким, безудержным, упырьским смехом. Глядя на него, и Харпа невольно заулыбалась. Посетители трактира принялись оборачиваться на них, но друзья того не замечали.
Гэдор дружески похлопал Брона по плечу, что-то прошептал ему на ухо, и губы волка-оборотня тронула робкая улыбка. Следопыт же прыснул в кулак и снова взялся за кружку.
Они не помнили, о чем говорили. Слова ложились сами собой, никто не трудился их искать. Беседа вилась, точно лента на ветру. Тревоги словно бы разом оставили их. Обычно напряженные лица разгладились, смех звенел то и дело, как весенняя капель.
Упырь осмелел до того, что приобнял Харпу за плечи, а та отчего-то и не подумала сопротивляться. Напротив, проявив невиданный такт, выслушала его незатейливую шутку и даже ласково похлопала ладонью его по тощей щеке.
Брон то и дело бросал на Хейту смелые, пылкие взгляды. Девушка чувствовала, что краснеет, но это ее почему-то совсем не заботило. Она глядела в ответ с вызовом, пламенем, страстью и загадочным блеском в больших жемчужных глазах.
Гэдор принялся сказывать какую-то байку. Все слушали его, раскрыв рот. Говорил он запальчиво, громко, помогая себе когда руками, а когда и всем телом. А они безошибочно знали, когда надо было молчать, а когда взрываться очередным ураганом смеха.
Время летело. А они любезничали и хохотали. Волосы растрепались, лица раскраснелись. Они улыбались так много, что заболели щеки. Дышалось легко. Заботы более не тяготили сердце. Мир вокруг кружился и ярко сверкал, словно омытый радугой. И никто не заметил, как кружки их постепенно опустели…
Хоровод из огоньков, кружившихся перед глазами, начал понемногу стихать. Заливистый смех раздавался все реже и реже. Слова все трудней рождались на устах.
Мар было наклонился к Харпе, чтобы что-то ей прошептать, а она оттолкнула его локтем. Гэдор на половине истории вдруг позабыл, о чем хотел сказать, и оторопело умолк. На лбу волка-оборотня собрались привычные морщинки. Хейта вдруг поймала себя на мысли, что бесстыдно пялиться на оборотня ей не пристало, и смущенно потупилась.
Мар тряхнул головой и недоверчиво пробормотал:
– Эка нас развезло!
Все еще приходя в себя, Гэдор обвел своих спутников встревоженным взором, остановился на Хейте и резко поменялся в лице. Девушка немедленно вскинулась.
– Что такое?
– Твои глаза, – хрипло выдавил тот.
– Что с ними? – Хейта затравленно огляделась.
Мар судорожно сглотнул.
– Они… светятся…
Хейта онемела всего на мгновение, а потом торопливо накинула капюшон. Натянула по самый нос, прикрывая ладонью лицо. Но все понимали, что было поздно. Слишком поздно. Быть может, на час или два.
– Надо уходить! – жестко бросил оборотень.
Гэдор согласно кивнул:
– Уходим!
Подскочил на ноги, выудил из кармана кошель с деньгами, растянул завязки, высыпал на стол монет так, чтобы хватило с излишком, и, уперев в стол оторопелый взгляд, так и остался стоять.
Друзья тоже невольно опустили глаза. На столе лежала карта. Их волшебная карта. Лежала всё это время. Просто чудо, что ее никто не украл! И шероховатая поверхность ее тускло светилась красным, словно нос спящего дракона.
– Ну наконец-то! – простонал Мар.
Гэдор быстро ее развернул. Остальные подступили как по команде, нависнув над столом.
– Где? – выдохнул Брон.
Тот нахмурился.
– Деревня Морэй. На границе с Сумрачным лесом.
– Что?! – возопил упырь. – Опять Сумрачный лес? Морэй на севере стоит! Да хуже места выдумать нельзя!
Гости за соседними столиками вновь принялись оборачиваться. Теперь кто недовольно, кто недоуменно, кто с любопытством.
Следопыт сунул карту во внутренний карман и бросил жестко:
– Нашел время орать! Нам убираться надо! – И подтолкнул его в спину. – На выход!
Они проследовали меж столами крадучись, словно воры. Хейта смотрела себе под ноги и изо всех сил старалась не споткнуться и не упасть. Она кожей чувствовала на себе цепкие взгляды, хотя и не видела тех, кто глядел. Гэдор бережно поддерживал ее под руку, а Брон ограждал спереди, словно свирепый воин-наемник.
Упыри, пастыри, оборотни – все нахально таращились. Таращились, но молчали. И никто не поднялся с места, не попытался их удержать. Мар толкнул дверь, свежий ветер ударил в лицо, и наконец коварный трактир остался позади.
Фела сверлила задумчивым взором входную дверь. Волшебный свет в ее глазах плясал, словно пламя свечи. Востренькое личико источало жгучее любопытство. Она безотчетно выудила из рыжих волос кусочек мха и принялась его сосредоточенно жевать. Изящно утерла тыльной стороной ладони маленький алый ротик и недоверчиво хмыкнула.
– Надо же! Даже не попрощались!
Волк-оборотень, сидевший за столиком напротив нее, неожиданно подался вперед.
