Говори, что там, может, помогу.
Рассказывать про брата или нет? Я решил, что это ни ему, ни мне никак не повредит.
– Брат мой двоюродный пропал. Молчит с тех самых пор, как китайцы меня взяли. Тогда последний раз с ним разговаривал. Сейчас все телефоны молчат.
– Как я понимаю, ты про Валеру, старшего сына Росомахи?
– Я кивнул.
– Он же, как я знаю, в Чите?
Я кивнул и насторожился. Шаман слишком хорошо знал, что происходит в нашей семье. Неужели специально следит?
Словно услышав мои мысли, Наиканчин, усмехнувшись, сказал:
– Думаешь, откуда я знаю про Валеру? Но ты понимаешь, что раз я взялся вам помочь, то должен знать, о чем идет речь. Навел кое-какие справки. Кроме того, в нашем районе только глухой не слышал о Семье Росомахи.
Это точно, деревня есть деревня, даже если ее называют поселок городского типа и население в ней несколько тысяч человек.
– Сейчас я позвоню в Читу, – продолжил шаман. – Там тоже живут эвенки из наших родов. Но мгновенного успеха не обещаю, город большой.
После обеда мы с Мишкой пошли на улицу, а шаман прилег вздремнуть. Июньское солнце слепило глаза, после прохлады деревянного дома двор казался раскаленной сковородкой. Мы прошли за дом, к сараю и сели в тенек. Мишка закурил, откинулся на стену сарая и блаженно закрыл глаза, я вырвал травинку из-под ноги и начал ее грызть.
– Мишка, расскажи-ка мне теперь поподробнее про нашего хозяина. Когда ты говорил про друга деда, я представлял совсем другое, а тут… Почему ему все ваши помогают? Я понимаю, земляки, все эвенки, но все равно, такая власть, как-то необычно. И знает все про всех.
Мишка выпустил клуб дыма и лениво ответил:
– Не знаю, Коля, откуда он все знает. Сам удивляюсь. Такой человек. А насчет власти, то да, все наши, все орочоны района ему подчиняются. Потому что он не только шаман, он глава старшего нашего рода. Последний остался. Так что любой эвенк, хоть я, хоть мой дед, хоть те, что стали шишками и сидят сейчас в администрации, все будут выполнять то, что он скажет. Так было веками, так и будет, пока он жив…
– Блин, я всю жизнь здесь прожил, а ничего этого про вас не знаю.
– Да никто про нас ничего не знает и не хочет знать. Кому мы нужны. Живут тут какие-то лесные люди, охотятся и водку пьют – вот и все, что знают про нас остальные. Хоть русские, хоть буряты. Это еще с царских времен повелось. Мол, все равно скоро все вымрут, и ладно. Сейчас вот только что-то начали делать – власть деньги дает на поддержку северных народов. Но все показуха – музей, ансамбль орочонский, наши люди обязательно в администрации района. А мы как жили, так и живем. Эти, из администрации, нам ничем помочь не могут, а дядя Роман может. И делает. И любой орочон за него умрет.
Он приподнялся, выкинул окурок и серьезно глянул на меня.
– Вот так, Коля, такой он человек. А по-настоящему никто ничего про него не знает. Он долго жил в тайге совсем один, здесь поселился лет двадцать назад. Тебе надо было деда расспросить, тот больше знает.
Я промолчал. Мне хватало и того, что рассказал Мишка. Действительно, в руках у этого орочонского Моргана Фримена реальная власть, и он нужный человек. Надо обязательно обсудить потом это с тем, кто станет старшим в семье. Нельзя терять контакт с таким человеком.
Мы посидели молча, наконец Мишка не выдержал:
– Что дальше, Коля? Не будем же мы здесь сиднем сидеть?
Я собрался с мыслями. Если честно, то я и сам не знал, что делать. Как-то все время выходило, что я никаких серьезных вопросов сам не решал. Для этого был Росомаха, ну или иногда Валерка. Так что сейчас рулить делами самому мне приходится учиться на ходу, прямо по мере их возникновения. Ну а планированием каких-то серьезных дел я тем более никогда не занимался. Но он правильно сказал, просто сидеть и ждать я тоже не могу, никто теперь не придет и не разрешит наши дела, все это придется делать самому.
– Сегодня ночью поедем в Подгорное. Встретимся кое с кем. Так что пойдем тоже поспим, ночью, скорей всего, уже не придется.
Поспать днем я не смог, как только я начал проваливаться в сон и реальность вокруг стала меняться, превращаясь в что-то зыбкое, меня растолкал Мишка.
– Коля, это тебя. – Он толкал мне в лицо сотовый. – Подруга твоя.
Мы проговорили с ней больше получаса, пока у нее на телефоне не закончились деньги. О чем мы говорили все это время, сейчас я даже вспомнить не мог, да это и не главное – главное было то, что я слышал ее голос и мог отвечать.
Ночью я сидел за рулем Мишкиной «Нивы» и снова переживал все минуты этого сумбурного разговора. Мне совсем не хотелось думать о делах, решать. ю куда ехать и с кем встречаться, я хотел только одного – увидеть Сашу и прижать ее к себе. Я словно наяву чувствовал аромат ее волос. В темном ветровом стекле передо мной плыла ее улыбка и ведьмины зеленые глаза.
Очнулся я, только когда Мишка потряс меня за плечо.
– Эй, ты спишь. ю что ли?
– Что?
– Я говорю, спишь, что ли? Я тебя третий раз спрашиваю, куда мы сначала? Скоро Подгорное. Как заедем, прямо по главной? Может. ю лучше сразу возле заправки свернуть, нечего светиться по центру.
– Если все так, как говорили Роман и мама, то можно было бы и по центру, но ты прав, лучше сразу не светиться. Давай уйдем на Геологов, а дальше посмотрим.
Я встряхнулся и силой заставил себя вспомнить, зачем я еду. Вообще я хотел для начала просто осмотреться, так ли уж все тихо в поселке. Проехать по возможным местам жительства хунхузов, вдруг повезет – они любят обделывать дела ночью. Но главное, я ехал к Петру Гурулёву. Этот дальний родственник, троюродный брат по материной линии, был на пару лет старше меня, и мы с ним были хотя и не в близких, но приятельских отношениях. Самое важное то, что он работал на семью и ему можно было доверять. Он, как и Валерка, ездил сопровождать груз камня, когда его вывозили в город. Иногда он возил и наличку, и я знал, что Петр был на хорошем счету у покойного Росомахи. Я хотел, чтобы завтра днем он сходил к нам домой
