его в дверной проём втискиваются две морды гигантского скалящегося пса…
Женя вскрикивает:
— Обернись!
Если Карсон здесь умрёт, она… Взорвёт. Все. Чёртовы. Облака.
И устроит ливень из великанов!
Но Карсон вместо этого, не глядя, тянет в сторону руку, зажимая кинжал в зубах. И под ладонь его тут же подсовывается одна из морд. Он небрежно гладит и похлопывает пса по чёрному носу и делает шаг вперёд.
А пёс тем временем следует за ним, постепенно перекрывая собой проход, а затем и вовсе занимая добрую часть пещеры.
— Взять его, взять чужака! — ревёт Боб.
Карсон лишь буравит его мрачным, жёстким взглядом. И бросает перед собой огромный ошейник, который держал в другой руке.
— Разве же можно, — вновь перехватывая кинжал, ухмыляется Сон, — такую собаку без выгула, на цепи?
То ли от удивления, то ли ещё отчего, хватка великана слабеет, и Женя вырывается вперёд. Платье успело укоротиться так, чтобы вышло не падать, но уже рядом с Карсоном она всё-таки спотыкается.
— Может, поженитесь здесь, — тут же кричит им арфа, — это засчитается и ему придётся вас отпустить?!
Карсон подхватывает Женю, не позволяя ей упасть, и прижимает к себе.
— Ну, что, — улыбается он, пока Боб пытается осознать происходящее, — ты выйдешь за меня?
Глава 42. Рафаэлка
Она так рада его видеть, так испугалась за него, что не разбирая даже куда конкретно, целует его лицо. Поцелуи, хоть и горячие, но мокрые и солёные от её собственных слёз.
— Да… — произносит, даже не раздумывая. — Я так люблю тебя! Как ты здесь?
— И я тебя люблю, — выдыхает он, тронутый её реакцией, и бросает колкий взгляд на покрасневшего от злости Боба. — Что, великан, съел? Теперь моя она, от алтаря мы недалеко, свидетели есть, поцелуй тоже… — и припадает к Жениным губам.
— А кольцо? — ревёт Боб. — Без кольца нельзя!
Карсон не теряется и на этом, достаёт из кармана перстень своей матери, что дала она для его будущей невесты, и надевает Жене на пальчик.
Великан на это реагирует рёвом и несётся к ним. Вот-вот и раздавит обоих всмятку, но Карсон бросает жёсткое: «Взять!», и двуглавый пёс преграждает Бобу путь.
— Хороший мальчик, — произносит Сон с неким сожалением и грустью во взгляде, и тянет Женю за собой к выходу. — Бежим!
Она вцепляется в него, и рада бы просто позволить увести себя, но…
— Подожди, там надо ещё одну девушку спасти… И золото прихватить… И… где Джек?
Карсон останавливается и обводит пещеру взглядом.
— Не знаю… Что за девушка?А на заднем фоне Боб пытается криком и угрозами отогнать со своего пути пса.И Карсон не выдерживает, вздыхая:— Ещё бы малыша спасти… Но его никак ведь с собой не взять…
Женя окидывает двуглавого пса опасливым взглядом.
— Думаешь, ему здесь плохо? Мне кажется тебя, как инквизитора, люди не поймут…
Она тянет его в ту сторону, где «сидит» арфа в золоте.
— Ты права, — кивает Сон, хоть и слышится в его голосе сожаление, и идёт следом.
Арфа ждёт их с нетерпением и от эмоций вновь оборачивается маленькой женщиной и тянет к Жене ручки.
— Я не всегда могу превратиться быстро, скажи мне «играй», и снова стану арфой. Я легче тогда.
Женя кивает и просит Карсона:
— Сгребёшь в мешок? — указывает на драгоценности. Это всё-таки то, что делал в сказке мальчишка. — Играй, — она берёт арфу на руки. — Ты тут лиса не видела? Джек! — зовёт. — Снова стал… животным.
Карсон без вопросов сгребает в мешок всё без разбора.
— Тяжеловато выходит… Сбросим вниз.
Арфа на этом начинает звонко дрожать.
— Только меня бросать не вздумайте! А лис ваш где-то в доме, не здесь. Он за дверь выскользнул, когда твой, — обращается к Жене, — муж явился.
От этого она вздрагивает, бросает взгляд на Карсона, и, слегка покраснев, отходит от него.
— Джек! — зовёт. — Кыс-кыс-кыс! Пора домой!
Он на удивление быстро отзывается и несётся к ней, держа в пасти расшитый золотом красный пояс. Будто бы от халата. Возможно, Джек обнаружил спальню великана и похозяйничал в ней.
Но как только он подбегает ближе то, будто дурной игривый пёс, бросается в сторону, всем видом своим предлагая Жене поиграть в догонялки.
— Джек! — с отчаянием вскрикивает Женя. — Ты человек, блин! Человек!
Это «вдохновенная речь» не слишком-то меняет ход его мыслей, поэтому приходится поиграть.
Чёрный лис рыкает и бьёт хвостом по земле. С каждым выпадом Жени он всё больше удаляется, всё стремительнее уворачивается.
Наконец, она хватается за пояс, но лис умудряется вырвать его из слабых пальцев едва ли не в тот же миг.
— Чёрт! — Женя останавливается.
Она вспоминает, что уже много раз использовала магию, пусть и неосознанно.
Надо как-то взять её в руки, приучить, приструнить…
Карсон же каким-то образом умудрился сразу перетянуть пса на свою сторону. Чужого огромного двуглавого пса.
Жене надо брать с него пример. Тем более магия принадлежит ей, и едва ли она строптивее цербера…
— Так… Стань человеком! Джек, я не хочу, чтобы ты вырвался из рук, когда мы будем спускаться! Или убежал тогда, когда мы будем на земле… Там же дровосек!
Её передёргивает. Становится страшно и больно за Джека. В теле лиса у него прав ещё меньше, чем у женщин в этом мире, и это просто ужасно…
— Пожалуйста…
Слова начинают чувствоваться как-то по-особому. Будто бы они имеют свой цвет, вес, силу, ощущение… Её просьба мягкая, золотистая, тёплая…
— Джек, обернись человеком! Помнишь каким ты был там, в таверне?
Лис резко останавливается. Так резко, что задние лапы не успевают замедлиться и съезжают вперёд, оказываясь по сторонам от его головы. Но вот он переставляет их и оборачивается к Жене, скаля нахальную пасть:
— Я был там в постели с тобой, детка.
Это отчего-то заставляет Женю разозлиться. Плохая из неё ведьма — он должен быть стать человеком, а в итоге животное и внутри и снаружи!
— Никакая я тебе не детка! Обернись человеком! — это ощущается, как что-то колкое и красное, ярко-красное.
Она этого не видит, но и глаза на мгновение наполняются будто бы вином, а из носа вытекает капля крови.
Джек вдруг вскрикивает, раздаётся оглушительный хлопок, и вот он уже стоит перед ней в полный рост.
Голый…
И смотрит ошалело, боясь поверить своему счастью.
Карсон выходит к ним как раз в этот момент. Они все застывают в как бы прихожей, что выводит на широкое крыльцо заднего двора великана. Мебели почти нет, пол из тёмного дерева, как и стены, кроме одной — она сплошь
