в том, — тяжёлым тоном произнесла Рахира, — что обычно монстры, даже самые огромные, не едят столько, иначе мир бы давно был бы ими съеден. Энергия внутри них работает как магнит, притягивая частички энергии из окружающего пространства. Чем они сильнее — тем быстрее собирают энергию и меньше нуждаются в пище. Хищный монстр уровня человеческой пятой-шестой ступени может довольствоваться одной-двумя крупными жертвами в год. А Нейрагу, открывшим в себе зачатки Дара, уже и вовсе не нужно питаться, чтобы выживать и только после серьёзных боёв и траты кучи энергии они отправляются на охоту. Твари, достаточно сильной, чтобы сожрать всех монстров в радиусе десятка километров, это по определению уже не нужно. Более того, лишняя энергия из добычи, не успевшая перевариться и усвоиться, даже может стать для них ядом.
— То есть мы имеем дело с парадоксом, — подвёл я итог её объяснению. — Замечательно. Хотя…
У меня в голове вдруг будто сложился сложный пазл. Пара отца и сына Майигу Варнак и Дарнак. Проклятые зомби в катакомбах под Оплотом. Пятеро Великих и их Дары. И, наконец, парадокс, озвученный Рахирой: чудовище с недостаточной силой не смогло бы убить всех монстров в округе, а получив нужную силу, уже не стало бы этого делать.
Губы сами собой растянулись в довольной ухмылке. Всё-таки я ещё не совсем отупел.
Глава 25
Дальше продвигались, уже особо не скрываясь. Встретить какого-нибудь монстра не грозило, сильнейшая местная тварь была по совместительству ещё и единственной. А в такой «тишине» без единой мощной ауры на километры вокруг почувствовать боевой отряд в пятьдесят человек я смог бы задолго до того, как они засекли бы меня.
Главное было не попасться обжоре, схомячившему всю живность в округе. Но тут, как бы, от нас мало что зависело. Если пока неведомая тварь захочет найти нас — она найдёт. Тут, к сожалению, не могло быть никаких сомнений. Тихариться особого смысла не было.
Так что мы перешли с осторожного шага на размеренную трусцу и меньше чем через два часа планомерного прочёсывания горного рельефа я услышал издалека отголоски жизненных аур.
Звучало это как низкочастотный гул, что-то среднее между «шумом моря» в большой раковине и звуком разгоняющихся самолётных двигателей. И чем сильнее была энергия, тем громче гул в моих ушах. Когда на арене в распределительном центре появился Сарзак, мне на секунду показалось, будто ракета взлетает в паре метров от меня.
К счастью, как и с глазами, мой мозг мог отделить его от простых звуков окружающего мира. Я довольно быстро, ещё в Тхалсе, научился не обращать внимания на этот гул, ведь видеть ауры глазами было куда понятнее и удобнее, а этот шум только отвлекал и путал, ведь шёл со всех сторон.
Однако в таких ситуациях как сейчас это было максимально полезно. Мы были от людей первого Стража настолько далеко, что даже с учётом горного эхо обычным слухом невозможно было уловить хотя бы минимальных намёков их существование. Но гул их мощных аур, тем более в почти полной «тишине» без единого монстра в округе, донёсся до меня километра за три-четыре.
А за пару километров до лагеря Золотого Ястреба, они, судя по неподвижности аур, в отличие от нас, ночью всё-таки предпочли отдыхать, я и запах энергии начал чуять. Запах крови и сырого мяса, многим людям не слишком приятный, а у меня вызывавший непроизвольное слюноотделение.
Опять же, хорошо что это был всё-таки ненастоящий запах и его можно было довольно просто игнорировать. Иначе в форпосте я бы за пару часов сдох, захлебнувшись слюнями от десятков и сотен окружавших меня вкуснейших ароматов.
Ближе к лагерю боевого отряда решили не подходить. Засечь какие-то перемещения и активности я легко смогу и отсюда, а если приблизиться, был шанс, что найдут уже нас. Объяснять, кто мы такие и что нам надо посреди кряжа Пяти Великих посреди ночи на территории, где пропало уже пять разведчиков, пятидесяти боевым магам мне не улыбалось.
Немного поплутав, нашли неглубокую пещеру, кажется бывшее обиталище какого-то монстра с незавидной участью, и разбили уже свой лагерь в ней. Вход за нами я завалил крупным куском скалы.
Не герметично, чтобы слышать окружение, но достаточно плотно, чтобы даже максимально тощему и гибкому человеку стало невозможно протиснуться. Мы собирались развести костёр и не стоило лишний раз привлекать внимание к своему убежищу.
Насобирали сухого кустарника, веток и вырвали с корнем засохшее дерево, которое за неимением топора просто разорвали на «брёвнышки». У Рахиры, профессиональной наёмницы, и потому куда более умелой во всех этих походных штуках, в рюкзаке нашлось и огниво, и трут.
Уже спустя десять минут сидели друг напротив друга перед небольшим костерком, а ещё через пятнадцать на нём в небольшом котелке на походной треноге уже побулькивал травяной вар.
Еды мы с собой не брали, рассчитывая обернуться за пару дней максимум и в случае чего питаться пойманной живностью. Но вот о напитке Рахира всё-таки позаботилась. Взяла с собой и бурдюк с водой, и засушенные листочки-стебелёчки в специальной металлической коробочке.
Мне, чтобы нормально почувствовать вкус, пришлось заваривать почти что чифир, рецепторы поглотителя явно не были рассчитаны на траву. Но, тем не менее, получилось довольно вкусно, в почти замкнутом небольшом пространстве костёр быстро прогрел воздух и, приняв удобную полулежачую позу и попивая дымящийся взвар, я основательно разомлел.
— Расскажи мне про Лес Слёз, — сёрбнув чуть-чуть взвара, я, кажется, впервые с нашего знакомства задал Рахире вопрос не по делу.
Дважды её просить не пришлось.
— Лес Слёз — старое название, — начала она, тоже хлебнув из своей кружки. — Несколько сотен лет назад, когда мой клан ещё не получил покровительство, люди жили неподалёку, потому что только в том районе была достаточно плодородная для земледелия почва. Но даже так этого едва хватало для выживания и некоторые ходил в лес на охоту, либо за ягодами, грибами и орехами. Каждый десятый ушедший не возвращался обратно. Их съедали монстры, к счастью, не выходившие за пределы леса. Поэтому его и называли Лесом Слёз, в честь всех, кто там погиб. Но потом обитавший в том лесу бог, Яргол, сжалился над людьми и стал их покровителем. Клан Яргол стал сильнее и в итоге завоевал Лес Слёз, став в нём хозяином. Но название оставили, как память о тех временах, когда у нас не было Дара, чтобы новые поколения не забывали о том, что для нас сделал Яргол.
— Поучительная история, действительно, — кивнул я. — А скажи, все в твоём клане такие же прямолинейные и упёртые, как ты?
— Не все, но многие. Прежде всего мы почитаем силу, а умение говорить то, что думаешь — это проявление большой силы. Так что нас учат этому с детства. Что-то не нравится? Скажи об этом. Что-то нравится? Тем более скажи. А потом имей мужество и силы справиться с последствиями своей правды.
— Хороший подход.
— Вообще да, — хмыкнула девушка, — но я, наверное, всегда воспринимала эти слова слишком буквально. Не раз говорила в том числе родителям и инструкторам, что мне не нравятся слишком суровые тренировки или то, что они не позволяют мне делать то, что хочу. И так как силы у меня тогда было немного, прилетало мне знатно каждый раз.
Я улыбнулся.
— Могу представить. Сам с тренером столько раз закусывался, хотя и понимал, что на самом деле вполне могу сделать то, что он просит. И ведь всё равно делал в итоге, и часто даже больше, чем он требовал.
— Да-да-да! — подхватила Рахира. — На пятнадцатом кругу пробежки из двадцати валишься от усталости и срываешься, говоришь что больше ни шагу не сделаешь, пусть хоть убивают, а в итоге пробегаешь двадцатый, и двадцать первый, и двадцать второй. Так всё и было.
— Бежишь уже из какого-то извращённого чувства противоречия. Думаешь: вот рухну в обморок от истощения — тогда поймут, что тебе действительно невмоготу, а обморока всё нет и нет.
— И ведь инструктор каждый раз каким-то образом знал, сколько ты сможешь пробежать, пока не достигнешь предела. Я, даже когда стала сильнее человека, который меня учил, так и не смогла понять, как ему это удавалось.
— Опыт, — пожал я плечами. — Только и всего. Мы с тобой научились чувствовать
