с три короба, собака, а сам с Лидочкой на Мальдивах познакомился! А Лидочка там блядью работала. Все знают.
Он решил возвращаться на «Речной вокзал», хотел было выйти на улицу, дабы дождаться своего «Майбаха» в каком-нибудь ресторане, но решил вернуться все же на поезде – так быстрее, да и в ресторан в тренировочных штанах его бы не пустили. На улице, что ли, ждать…
Стоя в трясущемся вагоне, отравленный миазмами подземки, он уже не рассматривал людей в поисках юной пшеничноволосой скромной красавицы. Его нутро быстро поняло, что здесь его семейное будущее не ездит и скорее всего судьба просто не считает нужным радовать его чистым и светлым чувством. Деньги, здоровье, женщины для секса есть – еще и семью подавай! Такой щедрости в природе не бывает. Александр Иванович подумал, что сейчас вернется домой, примет душ и глотнет вискаря, несмотря на полуденное время, наденет дорогие трусы, в которых яйца не варятся и жопа не потеет, костюм, сшитый на заказ, носки шелковые, оксфордские ботинки, турбийон на руку – и срочно в офис, где его ждали слегка подсиликоненные губки Милы и изысканный обед с бутылочкой красного «Каберне Совиньон», произведенного в долине Напа в 1941 году.
«Сука Рыков! – еще раз подумал Александр Иванович. – Получит он у меня инсайд, как же!..»
Олигарх, начиная нешуточно злиться, толкался локтями с пассажирами на равных, поругивал иных за наглость, отыскал место возле выхода, как вдруг почувствовал неприятный запах: видимо, кто-то из соседей рыгнул. Почувствовали амбре и все рядом стоящие. Злобные взгляды устремились на плюгавого мужичка, а тот будто не замечал недовольных, сам зыркал глазками, как будто искал виновника… Александр Иванович помнил этот запах с самого детства, сам таким воздухом отрыгивал, а потому спросил мужичка в оттопыренное ухо с надеждой:
– Пельмени?
– Че? – на всякий случай насторожился попутчик.
– «Останкинские»?
– «Останкинские», – с испугом ответил попутчик. – А че?
– Это которые по пятьдесят пять копеек за пачку были лет тридцать назад?
– Точно…
– И ты их сегодня ел?
– Двойную, утром, – мужичонка нервничал. – А че?
– Точно «Останкинские»? – уточнил Верещагин.
– Да «Останкинские», чего доеб… – он осекся. – Надо чего?
– Неужели их еще выпускают?
– А чего ж нет?
– Сам варил?
– В пельменной ел.
– Что, в настоящей пельменной?! – обалдел олигарх.
– Нет, бля, в игрушечной!
– А адрес помнишь?
– На Беломорской… А че?
– Да знаешь ли ты, дружище, что я тридцать лет каждый день в ней обедал! Лет с четырнадцати. Я ж на Беломорской почти до нулевых прожил! Ах ты, голуба моя!..
Поезд резко затормозил, плюгавого мужичонку стиснули тела попутчиков, и он вновь невольно рыгнул.
– Сорян, – извинился он, но Александр Иванович подтолкнул его к дверям, так как подъезжали на «Речной вокзал».
– А пошли в пельменную! – предложил Верещагин. – А давай по тройной?!
– Мужик, ты чего?
– Тебя как зовут? – Александр Иванович предчувствовал настоящее приключение.
– Вова…
– Хочешь, Вова, сто долларов?
Лопоухий мужичонка от неожиданности вновь рыгнул, но уже не извинился и быстро ответил:
– Хочу. А есть?
Александр Иванович достал из заднего кармана монблановский зажим для денег и помахал валютой перед носом мужичонки. Вова жадно сглотнул:
– А двести можно?
– Можно и триста, если все хорошо прокатит.
Они поднимались на эскалаторе к выходу, а на лице нового знакомого, Вовы, всходило солнце будущего.
– А что делать-то?
– Так пельмени есть! По тройной, с маслом, со сметаной!
– Не прикалываешься? – все еще сомневался Вова, стоя на обочине Ленинградского шоссе.
Но когда возле него и нового знакомого остановился шикарный «Мерседес», а за ним машина охраны, ощущение приближения счастья усилилось. Выскочившей охране Александр Иванович, кивнув на мужичонку, сказал: «С нами», а когда они уселись на заднее сиденье, Вова вновь испугался, подумав, что на органы свезут. Хотя кому нужны его органы, пропитые и прокуренные с малолетства! После команды нового знакомого «На Беломорскую» успокоился окончательно и даже дополнил распоряжение Александра Ивановича:
– В пельменную!
Олигарх расхохотался от удовольствия и подтвердил:
– В пельменную. – И отщипнув от денежной пачечки соточку, передал ее новому знакомому. Мужичонка даже лизнул купюру на радостях.
Через пятнадцать минут они уже садились за столик родного для обоих заведения, но тут женский голос с кухни прокричал:
– Вовка, вали, падла, отсюда! И так на халяву здесь все утро побирался! Ща, бля, ментов позову!!!
К этому моменту в мужичонке проснулось давно забытое достоинство, правда, пока очень маленькое, и он крикнул в обратку:
– Но-но! Я попрошу!
Из кухни появилась дородная баба средних лет в синем переднике и белой наколке на пышном голубого цвета шиньоне. Ее мясистое лицо сквозь толстый слой пудры выражало неподдельное изумление. Она стала приближаться к столу с незваными гостями, выпятив громадную грудь.
– Белочку словил, что ли? – приговаривала она, перебрасывая из одной руки в другую мокрую тряпку. – Так мы тебя живо…
– Спокойно, товарищ! – вмешался Александр Иванович. – Тейк ит изи!! Вова со мной! – И в подтверждение смахнул с плеч потрепанного пиджачка нового знакомого обильную перхоть. С помощью салфетки конечно.
– А ты кто такой?! – разозлилась женщина. – И тебе по харе могу!
– Денежку примите! – предложил на опережение Александр Иванович, протягивая навстречу руку с американской банкнотой.
– Баксы?! – затормозила свое рубенсовское тело женщина.
– Они.
– У нас только в рублях…
– Будьте любезны, пошлите кого-нибудь в обменный – будем рублями расплачиваться! Возьмите сразу двести. Гулять будем!
– Еще сотку – и заведение закроем на спецобслуживание! – быстро сообразила повариха.
– Есть такое дело! – обрадовался Александр Иванович и добавил денег. – Только нам бы с водочкой! Да, Вовчик?
– А то! – хорохорился мужичонка. – Как же без водочки!!!
– И огурчика, капусточки квашеной, а то и грибочков!
– Во-во! – одобрил Вовчик.
– Алкоголя не держим, – задумалась повариха. – Разносолов тоже. Только если вы сами?
– Какие проблемы?! – обрадовался Александр Иванович и набрал номер водителя: – Сережа, давай сюда две «Серого гуся» из багажника – и живо в магазин за набором под водку на троих.
– Дичь будем жарить? – уточнила женщина.
– Какую дичь? – не понял олигарх.
– Гуся ж, сказал. Серого…
Александр Иванович вновь расхохотался. День должен был сложиться удачно, чтобы остаться в памяти до конца жизни.
– «Гусем» называется лучшая водка в мире! – уточнил. – Французская!
– Ну ты, блин, Саня, здесь не прав! – возразил Вовчик. – Есть только русская водка, а во французской лягушек вымачивают!
– И бараньи яйца! – добавила повариха и сочно заржала. – Меня, кстати, Мальвиной зовут.
– Саня, – представился незнакомец. – Но водка очень хорошая!
Здесь охрана внесла алкоголь, упакованный в красивые бутылки, и Мальвина метнулась за стаканами.
– Жизнь!.. – облизнулся Вовчик.
Разлили и выпили по первой за знакомство.
Мальвина покатала водку на языке и вынесла приговор:
– Не катит против нашей! Как вода! Ты
