— Звала ты меня, Яся?
Влетел прямо во что-то или кого-то, а в глазах так светилось звездочками, что и не понял Иван-дурак, что произошло.
15. Решающая победа Ивана
Украду, если кража тебе по душе, Зря ли я столько сил разбазарил?
В.Высоцкий. Лирическая.
— Ванька... — выдохнула Яся, когда из ниоткуда, одновременно с жар-птицей на нее налетел Иван. — Ты откуда знала, что я про него просить буду?
— Да я и не знала, он сам, — хмыкнула жар-птица и по сторонам посмотрела с плохо скрываемым презрением. — Что ты в этой горнице делаешь?
— Живу... — усмехнулась Яся и затрясла Ивана, который был будто пьяный: улыбался блаженно, да отстраненно, а сам как кукла тряпичная на ногах не стоял — как на нее налетел, так и не двинулся никуда. — Сам?.. Да как же ты меня отыскал, Ваня?!
Охнула — тяжелый-то какой! — и на диван отпихнула. Упал Ваня на подушки до покрывала, кучей набросанные, как мешок с картошкой. Жар-птица только крыло подняла, чтоб не мешать полету добра молодца от кресла да Яси на диван и подушки.
— Второй раз я его полетать отправляю... — хмыкнула Яся и лицо в руках спрятала. — Вернуться нам, жар-птица...
— Н-не надо, — отозвался Иван с диванчика.
Яся, жар-птица и кошка Мег так на него и обернулись.
— Там Леш-ший, Кик-кимора... п-потешаются н-над нами, в б-блюдечко смотрят и тропинки п-путают, — запинаясь, проговорил Ванька, да и отключился.
— Ваня... — так и села Яся в кресло. — Что ж такое ты говоришь...
Тропинки путают?.. Блюдечко?.. Это Кикимора, что ль?
— Пьяный наш Ваня, — фыркнула жар-птица, приблизив к нему клюв свой огненный и рассматривая внимательно.
— Пьяный?! — едва не возопила Яся.
— А что, ты вот так взяла и полюбила, не узнав подробности? — прищурила глаз один жар-птица — Вдруг твой Ивашка — пьяница?.
— Не может он быть пьяницей! — топнула Яся ногою. — И не прямо полюбила вот так сразу, на любовь время нужно, а мы только сутки и знаемся... Ну, поболе чуть.
Засмеялась жар-птица. Не поверила.
— Это, скорее, какое-то совпадение. Он столько по свету ходит, столько знает, столько умеет, сердце у него такое... Не может он пьяницей быть, жар-птица! И... дорог он мне, так что не возводи напраслину!
Ваня поднял с дивана палец, не открывай глаз.
— Верно, жар-птица. Не возводи. Это ром, Горыня и пельмени.
Яся так и прыснула. Даже кошка Мег на спинку кресла снова взобравшись чихнула. От смеха ли, от простуды ли — никто судить не брался.
- Скучала я по тебе, Ваня.
В дверь вдруг постучали.
— Яся?
Яся так и вздрогнула всем телом и вскочила. Тетя Иоланта!
— Ох, если увидит она вас...
Жар-птица, если бы смогла, бровь бы подняла.
— И что будет? Колдунья это какая? Так я ее молнией, так и быть...
— Нет, — шепотом Яся закричала, — не колдунья и не надо... молнией.
Ручка двери повернулась. Сейчас войдет тетя Иоланта...
— Я прикрою, — в кои-то веки кошку Мег поперло на настоящие подвиги.
И скользнула она в щель в приоткрывшейся двери с громким мявом.
— Ох, Мег, вот ты где, — запричитала тетя Иоланта. — Что, к Ясе снова сбежала? Ах ты, моя маленькая да пушистенькая...
— Тетя Иоланта, я тут кино смотрю, — выглянула Яся в щель, своим телом всю ее и закрывая. — Простите, не сразу услышала.
От одной жар-птицы сияние такое, что и одеяло накинь — не поможет.
— Ох, а светло у тебя как!
— Это... новые фонарики вот испытываю... И свечки.
— Дом только не спали, — добродушно пошутила тетя Иоланта и ушла за картинно плачущей у кормушки Мег на кухню.
Затворила Яся дверь, повернула ключ и вздохнула тяжело, испарину вытирая.
— А если не колдунья... — начала жар-птица.
— Да как я ей это все объясню! — воскликнула Яся как можно тише. — Тебя светящуюся, чужого мужчину на диване, еще и пьяного...
— А зачем объяснять?
— Я не чужой мужчина, — промямлил Иван. — Я твой мужчина.
— Сказала «не твое это дело» и дверь закрыла. Все.
Яся взмахнула руками неопределенно, тем временем от замечания Ванькиного краснея.
— Это бабой Ягой я так могу. А Ясей... никак. Что делать-то нам теперь?
