Книга Когда случились мы - И. Б. Солис

— Кто здесь живет? — спрашиваю я, понизив голос. Звуков почти не слышно. Я боюсь, что перебужу всю округу.

— Я.

Я вопросительно поднимаю бровь, но мой растерянный вид длится недолго. Его улыбка заставляет меня улыбнуться. Este me tiene loca (с исп. Это сводит меня с ума).

— Я арендую на время съемок.

Я снова смотрю на дом. Он, наверное, такой же большой, как у Авы. Впечатляет, конечно, но это также означает, что его больше не будет в отеле.

— Тебе не нравится?

Я слышу разочарование в его голосе.

Я собираюсь сказать ему, что дело не в доме, а в том факте, что его комната не будет всего в нескольких шагах от моей, когда он добавляет:

— Заходи и посмотри.

Его голос. Глубокий. Низкий. Страстный. Я наслаждаюсь им, когда переступаю порог его нового дома.

Экскурсия начинается с того, что Генри рассказывает немного об истории дома, но дальше первого этажа мы так и не доходим. В кабинете, расположенном рядом с гостиной, есть большой удобный диван у северной стены и огромный дубовый письменный стол посередине.

Хотя всё, что говорит Генри, звучит интересно, мне трудно сосредоточиться на том, когда был построен дом, отремонтирован или реконструирован. Он упоминает, что вся мебель и полы были тщательно вымыты, и я киваю, не понимая, потому что не хочу показаться грубой, но, как ни стараюсь, не могу оторвать от него глаз.

Он не только невероятно красив, его губы такие мягкие, изгиб улыбки такой чертовски сексуальный, но и глаза у него яркие и полные нежности. Крошечная частичка меня всё ещё немного завидует тому вниманию, которое он уделял другим людям в книжном магазине, вниманию, которого он не мог уделить мне. Это глупо, да, я знаю.

В большинстве случаев ревность может быть глупой и бесполезной эмоцией, но это не помешало мне испытывать её. Мне приходится несколько раз медленно вдыхать через нос и выдыхать через рот, чтобы попытаться не дать этому овладеть мной. Вот почему теперь, когда Генри полностью принадлежит мне, я не собираюсь больше терять время даром.

На самом деле меня немного смущает, как легко я теряю контроль рядом с ним. Каждый раз, кажется, постоянно.

Прежде чем Генри успевает включить свет в офисе, я практически бросаюсь к нему, прижимаясь губами к его рту, не в силах больше оставаться в стороне.

Что-то внутри меня обретает новую жизнь, когда он обнимает меня с таким же отчаянием, когда целует с такой же щемящей потребностью, как будто он тоже ждал этого. Может быть, так и есть. Может быть, не меньше, чем я.

Руки Генри, грубые, властные, скользят по моему телу. Мои пальцы неуклюже справляются с пуговицами на блузке. Он помогает, расстегивая две верхние, прокладывая дорожку поцелуев по моей шее, опускаясь губами к груди. Когда его зубы царапают мою кожу, его язык и губы успокаивают её.

Вместе мы, спотыкаясь, подходим к столу и задираем мою юбку. Генри стягивает штаны быстрее, чем я думала, это возможно. Его эрекция, толстая, с прожилками, оживает, и у меня текут слюнки от этого зрелища.

Генри сажает меня на стол, и я тянусь к нему. Обводя пальцами его член по всей длине, я поглаживаю его раз, другой. Он издает сдавленный звук.

— Луна, — в его голосе боль, отчаяние. Как будто я нужна ему, он хочет меня. Сейчас. — Л, что ты со мной делаешь?

Меня охватывает удовлетворение.

— Расплата, — ухмыляюсь я, моя рука двигается дразнящими поглаживаниями. — За то, что ты свел меня с ума в книжном магазине.

Удовольствие танцует на его лице, когда из него вырывается глубокий смешок. Генри хватает меня за бедра, притягивает к себе, позволяет почувствовать, какой он твердый. Звук, который я издаю, — наполовину вздох, наполовину стон. Когда он наклоняется вперед, его дыхание ласкает раковину моего уха.

— Я и здесь могу свести тебя с ума, — обещает он, срывая с меня нижнее белье.

Оно промокло насквозь, и я бы смутилась перед кем-нибудь другим, но Генри просто одаривает меня своей соблазнительной ухмылкой, когда кладет его в карман.

— Оставлю это себе, — он подмигивает.

У меня вырывается ленивый смешок. Я словно в тумане. Всё, что я могу сделать, это притянуть его к себе. Затем его восхитительный рот скользит по моей челюсти. Презерватив материализуется из воздуха, и он надевает его. Мы действуем быстро.

Его ладони скользят вверх по моему телу от бедер к талии, к груди. Это легкое прикосновение, как будто его дыхание ласкает мои губы. Мне нужно больше, и я шире раздвигаю для него ноги.

Теплые карие глаза светятся, а его ноздри раздуваются, когда он опускает взгляд между моих бедер.

— Я хочу попробовать тебя на вкус, — шепчет Генри, облизывая губы.

Это…Меня лихорадит. Он собирается опуститься передо мной на колени. У меня всё пульсирует. Я хочу, чтобы он это сделал, но я останавливаю его.

— Позже, — умоляю я, обхватывая ногами его талию и притягивая ближе.

Я прижимаюсь к нему, заставляя нас обоих вздрогнуть.

Теперь в его глазах появилось что-то дикое.

— Ты нужен мне, Генри, — с трудом выговариваю я.

Он улыбается, лаская меня по щеке. Наши взгляды задерживаются на долю секунды, а затем он захватывает мой рот, его язык ласкает мой. Я чувствую его твердую длину у своего входа. Горячие поцелуи оседают на моей шее, когда Генри медленно, осторожно проникает внутрь, всё дальше и дальше.

Чёрт.

— Ты чувствуешься так хорошо… — говорит он.

Он чувствуется невероятно. Но одного этого слова недостаточно, чтобы описать его. Удивительный, чудесный и феноменальный, возможно, всё вместе взятое. И всё же мне нужно отвести взгляд. Это почти слишком интимно — смотреть в эти теплые карие глаза, позволять ему заглядывать в мою душу, пока он входит в моё тело.

— …Как будто ты создана для меня.

Когда моё сердце подпрыгивает в груди, так нежно трепеща, внезапно наполняясь надеждой, я игнорирую это, притворяюсь, что этого просто не было. Я крепко зажмуриваю глаза. Вместо того чтобы сомневаться в себе, я кладу руки по обе стороны от его лица и, прежде чем он успевает сказать что-нибудь ещё, притягиваю Генри к себе для ещё одного поцелуя.

Затем он двигается. Вместе со мной. В меня. Дальше. Дюйм за восхитительным дюймом. Глубже. Теперь я стону. Потому что это то, чего я хочу, мы с Генри, разгоряченные и потные, двигающиеся друг против друга, друг с другом, наполовину обезумевшие от вожделения.

Каждое его прикосновение заставляет мое тело гореть от желания. И