объединение государств неоднократно происходило совершенно мирным путем, несмотря на предшествовавшее неоднократное кровопролитие. Англия объединилась с Шотландией мирным путем, благодаря личной унии. Литва и Польша также объединились мирным путем, и, хотя было в дальнейшем много поводов для разъединения, уния становилась все более тесной до тех пор, пока сами понятия «Литва» и «Польша» не сделались в глазах многих синонимами. Украина и Грузия не были завоеваны Россией, а добровольно к ней присоединились. Наконец, как известно, даже Крым соединился с Россией без войны, а благодаря дипломатическому искусству Потемкина. А во всех указанных случаях мы имели дело с соединением иноплеменных, иноязычных и разноверных областей. Неужели же объединение больших русских областей, всегда сознававших свое единство, могло быть произведено теми только методами, которыми московские ханы осуществляли объединение?
История России могла бы быть лучше, чем она была на самом деле. Мнение, что она является если не наилучшей из возможных, то близкой к этому, и привело выдающегося ученого, академика Бартольда, к парадоксальному выводу, что татарское нашествие было выгодно, так как только под влиянием его осуществилось объединение России. Во-первых, объединение не есть самоцель, а лишь средство для достижения тех или иных целей и для устранения определенных препятствий, а, во-вторых, следствием объединения под влиянием «татарщины» и было распространение «татарщины» на всю Россию. Вред «татарщины» вовсе не в том, что она внесла жестокость и вероломство в Россию: жестокости и вероломства было достаточно и до татар; и не в том, что татары преследовали свободу совести в России – татары отличались изумительной веротерпимостью; и не в том, что осуществляемый ими гнет был особенно силен – гнет опричного строя был много тяжелее татарского. Главный вред татарщины в том, что в жертву объединения были принесены те ростки прогрессивных начал, которые имелись в Древней Руси и, прежде всего, в Новгороде Великом:
И с честной поссоритесь вы стариной,
И предкам великим на сором,
Не слушая голоса крови родной,
Вы скажете: «Станем к варягам спиной,
Лицом повернемся к обдорам!»
(А. К. Толстой)[71]
Лозунг «Победителей не судят» имеет лишь тот смысл, который был вложен Екатериной II в ее резолюции по поводу Суворова (или Румянцева): если для достижения победы, или для достижения ее меньшими жертвами полководец или государственный деятель нарушит формальные требования закона – только ради указанной цели, – то такого победителя судить не следует. Но если победитель бесчинствует без всякой надобности для победы, то такого победителя надо судить и судить не менее строго, чем лиц, не имевших отношения к победе.
А в разгроме Новгорода движущим мотивом было не объединение России, а разгром Новгорода сам по себе. Иван III не был вообще ни воинственным, ни храбрым человеком, и там, где он действовал действительно как государственный человек, он всегда разумно избегал войны и сражений (вспомним наиболее славную страницу его царствования – окончательное освобождение от татарского ига). Но воинственность, отсутствовавшая в борьбе с татарами, вдруг проявилась при борьбе с братским новгородским народом.
Да и кроме того, были ли Иваны – победителями? Они были подлинными победителями лишь там, где преследовали общерусские интересы – на востоке, а на западе их деятельность привела даже не к разбитому корыту, а к потере самого корыта. Линия осторожного Ивана III продолжалась вовсе неосторожным Иваном IV, и эта московская линия привела к потере выхода к морю, кровавой истории Украины, опустошению вследствие интенсификации деятельности крымцев (с которыми Иваны и следовавшие за ними в их беспринципной политике деятели вступали часто в союз) всего юга России и страшному усилению крепостного права. Дело «крови и железа», насильственное объединение Руси распалось, но живые силы русского народа дали возможность спастись от гибели, пока истинный победитель, великое чудо истории, подлинно Великий Петр, не сумел исправить многие дефекты московского пути и вывести Россию на новый путь. Но не в силах одному человеку исправить дело нескольких сот лет, и застарелая язва московского пути, крепостное право в его самых уродливых формах долго еще мешала развитию России.
И если в чем можно винить Марфу Борецкую и всю возглавляемую ею верхушку Новгорода Великого, то не в том, что она оказала сопротивление агрессии Москвы, а в том, что они не предусмотрели этой агрессии и не сумели организовать достойного ей сопротивления по примеру своих предков, отбивших от Новгорода полчища Андрея Боголюбского. А если бы они сумели это осуществить, то вся история России, может быть, имела совсем иной, гораздо более прогрессивный и привлекательный вид.
Объединившись с Литвой, Великий Новгород и Псков создали бы мощное государство с господствующим там русским народом. Связь с Западом у Новгорода всегда была значительная, но с помощью Литвы легко был бы осуществим и широкий выход к Балтийскому морю, вызвавший на «московском пути» две длительных тяжелых войны и много мелких. Весьма возможно, что уния Литвы с Польшей оказалась бы расторгнутой, но Польша осталась бы независимой и, не претендуя на господство над Украиной, не тратила бы свои силы на борьбу с восточными соседями. Московское государство не было бы отрезано от моря. Взаимные торговые интересы и близость обоих народов могли бы привести к полному устранению таможенных преград. Силы Московского государства были бы сосредоточены на решении одной, основной цели: ликвидации татарщины на востоке и юге, и, не отвлекая свои силы на решение северных проблем, работая в союзе с племенами, родственными ей по языку, народности и вере, Москва могла бы найти выход к южному морю гораздо раньше, чем это случилось в реальной истории. Разгром Новгорода не облегчил решения данной проблемы, а усложнил его. Весьма возможно, что и объединение России произошло бы мирным путем: или путем брака соответствующих лиц, или путем избрания, положим, новгородского князя типа Александра Невского на московский престол, или каким-либо иным путем.
Конечно, легко судить о возможной истории, когда реальная история уже прошла. Конечно, ни в одной стране, вероятно, история не проходила наиболее благоприятным из всех возможных путей. Но не будем идеализировать реальную историю на основании порочного постулата, что реальная история есть наилучшая из возможных, не будем курить фимиам не заслуживающим этого лицам и не будем бросать комьев грязи в лиц, вся вина которых только в том, что они пали в борьбе с более хитрым, коварным и беспринципным противником[72].
Минск, 22 августа 1953 года
Расцвет и упадок цивилизаций[73]
Краткая аннотация
