смерти хоть. Что бы бес не хотел там про Брона сказать, старшина мне плохого не делал.
Даже жалко немного такого чудного его. Старшина наш единственный вышел на холод раздетым. В кофте вязаной хоть, не в рубахе. Мастер боя, дружинников бил, но против раскормленного бобами донельзя амбала едва ли потянет. Айк шепнул мне уже, что Ратибор чемпион всех последних турниров, какие от скуки зимой затеваются в Граде.
— Это сколько же у него долей-то? — протянул я, смотря, как гигант, скинув шубу, разминается, играя массивными мышцами.
— Даже если Брон уже все свои бобы слопал, всё равно не догонит, — невесело хмыкнул Айк. — Ратибор — один из немногих на Муне, кто уже по всей триаде на потолке. Это он так свой убогий дар прячет. Один раз по молодости в Бездну нырнул, огонёк на пальце, каким разве что костёр разжигать, получил, и с тех пор норы десятой дорогой обходит. Что там у Ратибора за испытание было никому неизвестно, но оно его навсегда от Бездны отвадило. Одарённый, а толку с того. От обиды за троеростом погнался. Что на жизни года наплевал, что на деньги. До сих пор своего дома нет. И ведь знает прекрасно, что на Земле троерост не в долях уже, а в звёздах считают. Там дальше разницы особой нет — две сотни долей у тебя на Пороге было, или триста. Это здесь эта сотня заметна, а на Земле мелочь сущая. Тщеславный ублюдок!
Последнюю фразу Айк произнёс совсем тихо, так что слова я скорее прочёл по губам. Ветер свищет. И в голове моей тоже. В первый раз про какие-то звёзды и потолки сейчас слышу. Прав был Вепрь — учиться мне надо. Деревня, тьфу!
Тем временем Ратибор с Броном в одних штанах и рубахах встали друг напротив друга. Одетые, в отличие от них, в шубы, тёплые куртки и шапки охотники всех четырёх собравшихся в форте ватаг окружили поединщиков плотной толпой, оставив им большой круг в центре.
— А что за потолок такой? — притянул я к себе Айка поближе.
Чтобы перекричать людской гомон и вьюгу приходилось едва не орать.
— И про это не знаешь? — удивился мой старший друг. — Правильно тебя Вепрь в школу решил запихнуть. Больше трёх сотен долей по любой из ветвей триады ты в Предземье не наберёшь, сколько бы потом бобов ни глотал. Только дураки в потолок до отплытия упираются. И тщеславные уроды, вроде Ратибора. Смотри! Начинают!
И действительно, закончившие какой-то неслышный нам разговор, происходивший в присутствии Брымзы и охотника из ватаги Ратибора поединщики разошлись в стороны и остановились, приготовившись к драке. Усатый здоровяк, щеголявший, что выяснилось, когда он снял шапку, ещё и косматой светло-русой гривой, слегка присел и выставил вперёд свои огромные лапы с не менее огромными кулачищами. Брон, напротив, выглядел ждущим парома обозником — расслабленная спина, свисающие вдоль боков руки.
— Начали! — взревел, заглушая все прочие звуки, один из Удальцов Ратибора, и его старшина тут же рванул вперёд атакующим муфром.
Очень огромным муфром и очень стремительным. Странно было видеть подобную, просто сумасшедшую скорость, у такой здоровенной туши, но триста долей — это триста долей. Каким бы мастером не был Брон, Ратибор его сейчас просто задавит чудовищной разницей в мощи.
— Ох! — охает дружно толпа.
Брон не просто уклонился от сшибки, а ещё и как-то умудрился, крутнувшись в прыжке, достать каблуком ботинка Ратибора по челюсти.
— Единый! — хватает меня за плечо Айк, не отводя глаз от круга, где две размытые тени, большая и маленькая, пляшут в вихрях вьюги, обмениваясь ударами.
А Брон, и действительно, мастер! Я даже представить себе не мог, что так можно драться. Кажется, он вообще не касается ногами земли. Постоянно в движении, и не угадать, где окажется в следующий миг.
Но и противник его просто чудовищно быстр. Длинные лапы-кувалды мелькают, словно прутики пастухов. Не в том смысле, что тонкие, а в том, что их едва видно.
Вот только всё мимо. Почти. Один раз уже Брон отлетел на сажень, подставив плечо под удар, от которого не успел уклониться. Впрочем, эта оплошность ни на чём не сказалась — невысокий на фоне своего громадного противника охотник по-прежнему мечется из стороны в сторону лаской. Ратибор не быстрее.
Но как?! Тут же просто огромная разница в ловкости.
— Угадайте, какого цвета бобами Брон взял свою долю? — словно угадав мои мысли, толкает нас с Айком хохочущий Брымза.
Так вот оно что… Старшина наш ещё в день раздела — сейчас-то он точно бы столько бобов проглотить не успел — поднял себе ловкость под тот самый потолок. Трёх сотен долей, может быть, там и нет, но, наверняка, число к тому близкое. Вот это он дал! Хотя… Почему бы и нет? На продажу у него семена из зубана добытые. Хитёр наш Брон. Далеко пойдёт. Вот, кто точно очень скоро окажется на Земле, если будет желание. Мне бы так…
А что это ватажники Ратибора умолкли? Где их прежние хохот и свист? Где подбадривающие выкрики? Небось, думали, что поединок закончится, едва начавшись. Бойцы уже больше минуты танцуют. Другие охотники — про наших и вовсе молчу — наоборот, орут на все голоса. Похоже, что Чёрные с Кишкодёрами тоже за Брона болеют. Ох и зол сейчас, поди, Ратибор. Поражением тут, конечно, пока даже не пахнет, но сама продолжительность схватки — уже ему плевок в рожу.
— Долго держится! Очень долго! Давно уже против Ратибора никто не мог столько выстоять! Я на все последние турниры ходил. Точно тебе говорю!
Пальцы Айка уже надавили мне синяк на плече. Я тоже переживаю безмерно. И дело здесь даже не в ночёвке во дворе у костра. Не помрём, поди. Очень хочется, чтобы Брон обломал этого наглого борова.
— Эх, не видят Вепрь с Могучими! Вот бы им понравилось… Смотри! В нос достал!
При всей крепи гиганта, кулаки и, что чаще, башмаки Брона — ногами он машет с ума сойти можно — оставляют на роже Ратибора следы. Бровь кровит, вокруг правого глаза налился синяк, подбородок — одна сплошная ссадина. Теперь вот и нос потёк красным.
Брону тоже досталось, но меньше. Под рукавами рубахи не видно, но все руки у нашего старшины в синяках — это точно. Он на них принимает удары. Но чаще, конечно же, уворачивается. Клещ и
