была правда.
Ей правда этого хотелось, и она бы многое отдала за то, чтобы это стало возможно.
— А что, что-то мешает?
— Гриша, — аккуратно начала она. — Тебе не кажется, что мы отдалились друг от друга?
Вот так. Осторожно, издалека. Тогда можно остановиться в любой момент.
— Нет.
— А мне кажется, да.
— Яр, ты опять выдумываешь, у нас все в порядке.
Вот после этого захотелось пойти и подать на развод немедля. И она все-таки повернулась к нему.
— Почему, если женщина говорит, что-то не так, а мужчина заявляет, что все нормально, то в сумме выходит, что все нормально? — спросила она. — Слушай, мы вообще не бываем вместе. В чем смысл наших отношений?
— Мы сейчас вместе, — нахмурился Григорий. — И весь вечер были.
— Но я же не об этом! Я про общие воспоминания. Про впечатления, которые хочется разделить.
— У нас есть общие воспоминания. Каждое лето мы куда-нибудь ездим…
— Один раз в год!
— Ну, так ты сама сказала, что вторую часть отпуска хочешь проводить дома.
— Да при чем тут это? В году еще туча дней!
— Яра, я не понимаю…
Ничего нового. И так раз за разом. Замкнутый круг
Яра перевела дух. Если она продолжит этот разговор, то все закончится плохо. Они поссорятся. Или она все-таки скажет ему, а она не хочет.
— Мне нужно поработать, — отвела глаза она. — Никак не могу представить себе эту витрину. Пожалуйста, не мешай.
Он раздраженно выдохнул и ушел.
Так и провели вечер. Каждый в своем углу.
День третий.
Во вторник Гриша предупредил, что ночью уйдет в рейд и его можно не ждать, и Яра вечером сидела дома в компании наспех сваренной в микроволновке овсяной каши, потому что готовить что-то более серьезное для себя одной не было никакого желания, пялилась в телевизор и думала о том, что вся ее концепция — чушь собачья. Вот сейчас мужа нет, делай все, что захочешь, все, что по ее представлениям он ей делать не дает, но вместо этого она просто убивает время.
Ей срочно нужно было сделать что-нибудь полезное, иначе ощущение собственной никчемности сожрало бы ее заживо. И она выключила телевизор и пошла на кухню проводить ревизию холодильника. Холодильник был пуст. Завтра утром Гриша вернется домой голодный и обнаружит полное отсутствие еды. Да, она терпеть не могла готовить. Но мама сказала попробовать проявить заботу. Всего неделя. Она и так уже упустила три дня. Она ничего не теряла. ЗАГСы стабильно открыты каждый день кроме выходных, и ближайший от них совсем недалеко.
И Яра сходила в магазин, а потом встала к плите. Борщ, салат «мимоза» и пирог. Рецепт взяла из интернета, и в конце концов получилось не совсем так, как планировалось, но все равно лучше, чем приготовленное ею много лет назад печенье, которое она пыталась скормить Грише, дабы проложить путь к его сердцу, вместо этого едва не проложив ему путь в стоматологический кабинет. В принципе, результат был не то чтобы очень неожиданным, поэтому она достала из холодильника купленные на всякий случай сервелат и сыр. Порезала все тоненькими дольками и разложила на тарелке, завернула в пищевую пленку и убрала в холодильник.
Полюбовалась на забитые полки. Ну вот, ее муж будет сыт. Это хорошо.
А теперь его ход. И если его не последует, значит, все напрасно.
До двенадцати Яра отмывала за собой кухню, а потом рухнула в постель и заснула, едва успев поставить будильник.
День четвертый.
С утра ее ни с того ни с сего посетило преотвратное настроение. Радуясь, что Гриши нет дома и он не может попасть ей под горячую руку, а значит, шанс поссориться очень и очень мал, она кое-как собралась и отправилась на работу.
В пол-одиннадцатого ей прилетело сообщение.
«У нас какой-то праздник? Или кого-то ждем вечером? Я могу что-нибудь съесть?»
Яра с трудом подавила желание выкинуть сотовый в окно и набрала ответ.
«Подумала, что ты придешь голодным. Можешь съесть все.»
Телефон молчал так долго, что она уже решила, что других сообщений не будет. Но нет.
«Солнышко, ты чудо. Все очень вкусно. У меня праздник сытого желудка. Я заберу тебя с работы.»
Яра покрутила телефон на столе, пытаясь для себя решить, можно ли это расценивать как ответный ход. Решила, что надо дать ему шанс.
«Буду ждать.»
Заблокировала и отодвинула от себя сотовый, но он снова пиликнул.
Она взглянула на экран, ожидая увидеть что угодно от кого угодно, но вместо этого…
«Я люблю тебя.»
Яра закрыла глаза. Вот сейчас она его не любила. Но проигнорировать было нельзя.
«И я тебя».
И не пиши мне пока больше, пожалуйста.
Судя по дальнейшей тишине в чате, он ее услышал.
И от этого было еще хуже.
Однако к вечеру Яра немного успокоилась и даже с облегчением запрыгнула в стоящую у выхода с ее работы машину мужа.
— Слушай, а мне тут билеты в театр перепали, — вдруг сказал Григорий. — У Аркадия дочь заболела, они с женой не пошли, он их вчера всем предлагал, ну, я и взял. Представление через час. Пойдем?
Яра перевела на него изумленный взгляд.
Ух ты. Ответный ход. Неужели ее стряпня способна творить чудеса? Или забота и впрямь работает? Только вот он же не знал про забитый холодильник, когда забирал билеты. Ну да ладно, не суть важно.
Одета она, конечно, не для театра, но вряд ли сейчас подходящий момент, чтобы качать права.
— О! — ответила она. — Здорово, поехали. Нет, правда. Это классно, что ты их взял. Только давай перекусим чего-нибудь.
Выразить восторг получилось так себе, но ничего лучше в голову не пришло. Но Гриша вроде этим удовлетворился, огляделся по сторонам, нашел киоск с блинчиками и кивнул на него.
— Блинчик будешь? — спросил он.
Яра поспешно согласилась.
— Со мной пойдешь или в машине подождешь?
— С тобой.
Она взяла блинчик с грибным жульеном, а он — с ветчиной и сыром. Сытный, а не сладкий.
Это началось примерно через полгода после их свадьбы. Сначала Гриша перестал брать шоколадку со стенда у кассы, пока стоял в очереди. Потом сократил количество конфет, съедаемых за завтраком. Затем как-то предложил вместо тортика купить продукты на салат. На осторожное Ярино: «Гриша, у тебя диагностировали диабет, а ты не
