— У меня есть козырь, — ответил он. — Мне так кажется.
— Смотри, не ошибись, — пропела Лианнан, — или вернешься к брату с черными глазами и моей улыбкой. Ты свободна, Мэй, можешь идти.
Мэй вгляделась в ледяные глаза демона. В них, словно в кривых зеркалах, искажающих все и вся, отражался зеленый виноградник из ее детских воспоминаний.
— А что, если я не уйду?
Лианнан рассмеялась.
— Буду счастлива, хотя это не освободит Алана от договора. Видишь ли, договор — это нечто очень личное. Возможно, самое личное, что происходит между двумя людьми.
Мэй нахмурилась.
— Не для нас.
Она вдруг почувствовала, что черная душа Лианнан покидает ее, — словно с тела спали оковы. Весь мир демонов вокруг таял, растворялся в дым. Как будто дверь, на которую приходилось налегать, чтобы не впустить чудищ, вдруг поддалась и закрылась, стало отрадно дышать.
Мэй не хотела, чтобы Алан расплачивался за ее свободу, но не принять этот дар было бы глупо. Она вышла из круга, и солнце снова начало пригревать ее руки, шею и спину, а одеревеневшие от страха мышцы расслабились. Тепло погожего летнего дня пролилось горячим душем на ее ноющее тело и наполнило душу удивительной благодатью.
Алан подхватил Мэй на руки — выйдя из круга, она оступилась. Ей удалось лишь мельком перехватить взгляд его почти черных глаз с расширенными зрачками, испуганный и немного безумный, потому что в следующий миг Алан ее поцеловал. Стремительно и крепко, стиснув в объятиях, словно они стояли на пристани перед отходящим кораблем и прощались.
— Эй, — выдохнула Мэй, совсем оттаяв. Она перестала виснуть на Алане и оттолкнула его, хотя и без особого успеха. — Ты это брось!
— Прости, — сказал Алан. — Другой парень, знаю. Ты права: так нечестно.
Его глаза были все так же черны — синева осталась только на кромке.
— Точно. — Мэй дважды глубоко вздохнула и замолчала. Ей на миг показалось, что Алан еще раз ее поцелует, однако он только наклонил голову и тихонько прижался к ней лоб в лоб.
— Я на секунду решил, что ты умерла, — прошептал он. — И все по моей вине.
Голос Лианнан всполошил Мэй, как гром посреди ясного неба, как ледяной вихрь в потеплевшем, крошечном мирке.
— Вы меня утомили. Либо переходи к делу, либо предлагай стать третьей.
Алан взял Мэй за руки, как бы приглашая на танец, а через секунду сказал:
— Мэй, посиди в машине.
— Ты что, шутишь? — вскинулась она. — Тоже мне, папаша! Забыл — это я вызвала демона!
— Да, но по моей просьбе, — сказал Алан. — Потому что тебе одной я мог довериться, зная, что ты дашь мне узнать то, что нужно. Наедине с ней. Прошу тебя.
— Я же помочь хочу!
— И уже помогла. Не волнуйся: я не пропаду, пусть не умею колдовать и призывать демонов. Я тебе благодарен, но закончить это дело должен сам. Можешь на меня положиться?
Он тревожно и напряженно заглядывал ей в глаза. Как будто она могла сказать «не могу» спасителю брата. Как будто попрекала его тем, что он родился без магии в жилах.
Мэй невольно улыбнулась горькой пораженческой улыбкой и сама это почувствовала.
— Могу. Хотя я не в восторге от таких полагательств.
Она отступила на шаг-другой от Алана и круга — туда, где перед зеленой чересполосицей виноградника тянулась лента густой травы. Алан бросил ей ключи от машины. Они сверкнули в воздухе аккуратной серебристой дугой, а Мэй поймала их на лету.
Вскоре она зашагала прочь, оставляя его наедине с демоном.
Глава четырнадцатая
УРОК СТРАХА
Часы тянулись и тянулись.
Мэй лежала на заднем сиденье машины, уставившись в серый вытертый потолок и стараясь не вспоминать слишком сильные объятия Алана и поцелуй, похожий на прощальный.
Погибни Алан от рук демона — и ей придется сообщать об этом Нику. Вся вина ляжет на нее.
Она закрыла глаза и попыталась отвлечься на музыку, а у самой в мыслях прокручивались сцены смерти Алана.
— Мэй, ты что, спишь? — раздался вдруг его голос. Миг — и Алан получил кулаком в грудь.
— Нет, я пыталась переварить факт твоей смерти и слушала какой-то жуткий депрессив!
Мэй выдернула из ушей наушники «айпода», свернула провода и сунула в карман — спрятать улику.
Вид у Алана был донельзя усталый, под глазами появились серые круги, словно кто провел там пыльным пальцем, но он улыбался.
— Так что ты слушала?
— Не хочу вспоминать, — уклончиво ответила Мэй. Чего ей хотелось сейчас больше всего — так это обнять Алана изо всех сил; убедиться, что он — не сон, не призрак после всех тех ужасов, которые она представляла. Однако Алан, казалось, готов был рассыпаться от одного прикосновения. Поэтому Мэй просто заняла место на заднем сиденье, а он очень тяжело, по-стариковски, сел за руль.
Когда Алан включил зажигание, она осторожно протянула руку и легонько-легонько тронула его за плечо.
— Так о чем ты ее спросил?
Алан не обернулся. Он глядел на руль глухо рычащей машины. Небо за окном стало пепельным, как будто вся лазурь вылиняла к серым сумеркам, и Аланово лицо приняло такой же оттенок.
— Я спросил ее, можно ли верить колдуну Джеральду по поводу того предложения, — сипло ответил он. — И она сказала «да».
Мэй почудилось, что ее вывернули наизнанку.
— Предложения предать собственного брата и лишить его силы? Ты это имеешь в виду?
— Мэй…
— Разве демоны могут существовать без магии? Это же все равно, что порвать его пополам! Хотя от него и половины не останется. Ты смог бы запереть его в ящик и распилить?
Мэй сама не ожидала такой волны ярости. Еще минуту назад она была счастлива видеть Алана живым. Нелепо было сначала радоваться и тут же злиться до дурноты. Мэй уставилась на собственные колени, чтобы не смотреть в окно, на знакомые поля, а тем паче — на Алана.
— И ты соврешь ему, чтобы поймать в западню?
— Я всегда кому-нибудь вру, — тихо ответил Алан.
Мэй подняла голову. Он твердо сжимал руль, как будто все это его совсем не волнует, как будто ему плевать.
— Что между вами произошло — тогда, в Дареме? — громко перебила она. — Когда поднялась буря и погибли два человека? У меня такое чувство, что ты его ненавидишь с тех пор. Это так? Хочешь с ним поквитаться за что-то? Что же он натворил?
Завизжали шины: Алан резко дал по тормозам прямо посреди дороги, и Мэй — она забыла пристегнуться — швырнуло вперед. Она сильно прикусила язык — скоро во рту стало горячо и солоно от крови.
— Я не намерен это обсуждать!
